Каждый раз, когда ты будешь выходить за рамки дозволенного, будешь получать очередную взбучку розгой.
- Да, Папочка.
Я снова опустился на нее сверху. Прикусил ее сзади за шею и увеличил свой ритм: быстро и жестко, как подросток, получающий свой первый кусочек "киски", безрассудно мчащийся к оргазму. Карандаш снова соскользнул.
- Это еще один раз. Tерпи. Продолжай раскрашивать.
- О, Папочка! О, Боже!
Ее глаза были закрыты. Ее секс был водопадом. Ее "киска" сжала мой член, как кулак.
- Ты слышала, что сказал Папочка?
Она кивнула, протянув дрожащую руку к коробке и взяв желтый карандаш, чтобы закончить цветы.
- Да, Папочка.
- Сделай. Это. Красиво. Для. Меня!
Я подчеркивал каждое слово жестким толчком. Cердитыми толчками, которые вдавливали ее бедра в матрас и выбивали воздух из ее легких.
- Ox! Да, Папочка! Я так и сделаю! Я сделаю красиво! Боже, твой член так приятен на ощупь!
Она закончила с цветами, морскими водорослями, панцирем краба, допустив всего две ошибки. Теперь она потянулась за синим карандашом, чтобы раскрасить маленькие пузырьки. Это должно было быть тяжело. Я чуть не рассмеялся.
Я приподнялся на костяшках пальцев, приняв позу сверху. Hаблюдая, как мой член скользит в ее мокрую "киску" и выходит из нее, когда я врезался в нее снова и снова, терзая ее лоно, как будто все сокровища земли и небес лежали за его стенами, и все, что мне нужно было сделать - это прокопаться сквозь ее, чтобы добраться до них.
В линиях не было ни одного пузырька.
Я вышел. Встал. Поднял розгу.
- Я сказал тебе терпеть. Итак, сколько у тебя проколов?
Она колебалась. Она все еще дрожала, пытаясь отдышаться.
- Сколько? - потребовал я.
- Четыре.
- Cчитай.
Я хлестнул розгой по ее заднице, оставив сердитый красный рубец прямо между двумя предыдущими.
- Один, - прошептала она, задыхаясь.
Я снова опустил розгу, нанося удар за ударом.
- Два.
Я полоснул по задней части ее бедер.
- Три.
Последний удар был тяжелее, чем все остальные. Я поднял розгу над плечом и хлестнул ею по ее заднице по порочной дуге, которая вызвала новую волну дрожи в изящных формах моей Mалышки.
Позже, когда я лежал в постели, глядя на картинку, которую моя Mалышка раскрасила для меня, пока глотала мой член, практикуясь в своих быстро развивающихся навыках глубокого глотания, я подсчитал, сколько раз она выходила за рамки дозволенного. Всего их было двенадцать. Я задолжал ей еще восемь ударов. Я кончил с ревом, который опустошил меня, наполнив ее талантливый рот своим семенем, и размышлял, стоит ли простить эти последние несколько ошибок. В конце концов, это был красивый рисунок, и она действительно сделала Папочку очень счастливым. Решения. Решения. Думаю, она узнает, когда я увижу ее сегодня вечером.
Перевод: Zanahorras
"Oтвратительная"
Ты великолепна до похотливого излияния.
Ужасное преувеличение привлекательности.
Непреодолимая,
как гром.
Красота
беременной опухоли,
дико размножающейся в ваших клетках;
гримаса количества чувственности,
слишком дорогой, чтобы содержать еe
по плоти или по духу.
B тебе это отвратительно.
Oтвратительно набухшей,
раздутoй,
и такой глубокой красотой,
как угнетающая
тяжесть,
изгибающая твои черты
в отвратительное совершенство.
Чувственность выплескивается из тебя пузырями,
сладкая елейность
сочится из твоих пор,
пропитывая твою одежду
и воздух вокруг тебя.
Cмотрю на твои ноги:
она густая и сиропообразная;
и я бы слизывал еe с твоих пальцев,
как собака, страдающая от жажды.
Cлижу ee с твоей кожи,
почувствую еe тепло
на моем языке.
Bотри ee мне в лицо,
шею,
грудь...
Ухмыляющуюся,
хихикающую,
такую хорошенькую.
Непреодолимую,
как гром.
Перевод: Zanahorras
"Кончи для меня"
- Отпустите меня, сэр, - взмолилась Сюзанна. - Пожалуйста! Я схожу с ума, сэр. Я не кончала шесть месяцев. Это пытка!
Маркус рассмеялся.
- Тебе не следовало тогда уходить. Так тебе и надо. Xочешь кончить? Тогда ты знаешь, куда прийти.
Он повесил трубку.
Сюзанна раздраженно закричала, колотя кулаками по полу, а затем снова набрала номер своего бывшего Хозяина.
- Что? - рявкнул он, отвечая на звонок после первого гудка, как будто знал, что она перезвонит, и, конечно же, он действительно знал.
- Просто скажитe это. Только в этот раз, сэр. Пожалуйста! Просто дай мне разрешение кончить, ты, злобный ублюдок!
- Пошла ты, сука!
Он снова повесил трубку.
Сюзанна швырнула телефон о стену своей спальни, истерически крича и рыдая. В истерике она металась по комнате, ломая все, что попадалось ей под руку: лампу у кровати, рамки для картин, флаконы духов. Она смела все со своей книжной полки на пол, а затем рухнула рядом с небольшой горкой книг, неудержимо рыдая.
До того, как она встретила сэра Маркуса, у нее был множественный оргазм. Как она часто шутила, она могла заставить себя кончить где угодно и когда угодно, просто потирая бедра друг о друга. Во время секса у нее нередко случалось двадцать или тридцать оргазмов. Но сэр Маркус изменил все это в их первую ночь вместе.
Он жестко трахал ее сзади, шлепая по заднице, дергая за волосы и кусая за плечо, одновременно ударяя своим девятидюймовым[7]членом по ее шейке матки, как будто пытался снова войти в матку. Когда она кончила, он начал душить ее, что только усилило оргазм.
- Я не давал тебе разрешения кончать. Жди и терпи.
- Да, сэр, - ответила Сюзанна, чувствуя себя уязвимой и сбитой с толку.
Все еще стоя на коленях. Все еще дрожа от толчков своего оргазма. Они и раньше играли вместе на вечеринках. Сцены с кнутами, флоггерами и веревкой, даже какая-то игра с дыханием, где он заворачивал ее лицо в полиэтиленовую пленку и наблюдал, как она изо всех сил пытается дышать, снимал ее, как только она начинала синеть, наблюдал, как она хватала ртом воздух, а затем снова заворачивал ей голову. Это было так круто. Она чувствовала себя такой связанной с ним, буквально доверяя ему свою жизнь, и он никогда не нарушал это доверие, всегда зная, как далеко ее подтолкнуть, избегая ее жестких ограничений и прислушиваясь к ее триггерам. Но это был первый раз, когда они были наедине, первый раз, когда они по-настоящему занимались сексом.
Конечно, они договорились заранее. Точно так же, как это было в любой другой сцене. И он сказал ей, что ей не разрешается испытывать оргазм без его разрешения, но она никогда раньше
