— А ты мне еще не заплатил за выполнять приказы, — она слегка шепелявила из-за зажатого в зубах тонкого, как карандаш, фонарика.
— Видел нахалку? — обратился Дима к Варфоломею, желая, должно быть, получить поддержку от собрата-мужчины. Собрат-мужчина только благоразумно молча пожал плечами, протягивая Агате требуемое. Здравоохранением на Закате ведали преимущественно женщины, и любой мужик, влезший под руку с комментариями, мог огрести так, что сквозьфонарное фырканье Агаты показалось бы нежным воркованием.
— Черт… глубоко… сейчас, потерпи. — Один шприц-тюбик, второй… кончик ножа надрезает края раны… — Вот она, голубушка!
Извлеченную стрелку («Это еще что за новости?» — подумалось Варфоломею) девушка, пару секунд повертев в руках, раздраженно бросила на стол, откуда ее немедленно подобрал Десница, и принялась бинтовать ногу. Майор сидел спокойно, должно быть, в одном из шприц-тюбиков был анестетик.
— Левую руку давай.
Окончательно оторвав рукав куртки, она быстро и мягко подсоединила к катетеру взятый у Кондового шприц. Медленно надавила на поршень, подсвечивая фонариком хронометр на запястье. Затем, отбросив первый шприц, вкатила Диме содержимое второго, быстро, уже не интересуясь временем. Варфоломей только головой покачал: сеанс полевой хирургии, осуществленной подручными средствами, произвел на него неизгладимое впечатление.
— Все, сиди пока. — Агата вынула фонарик из зубов и положила его на стол. — Сейчас подействует.
Она поднялась на ноги, с довольным урчанием прогнулась в пояснице — Кондовый откровенно залюбовался, освещения уже хватало — и подошла к окну, прихватив по дороге одну из винтовок. Там в тусклом свете подступающего утра девушка принялась проверять оружие: пальцы так и порхали. И вдруг замерли. Варфоломей удивленно вытянул шею, пытаясь понять, почему девушка застыла, но тут раздался предельно ласковый голос Десницы:
— Агата, милая, будь хорошей девочкой, положи винтовку… умница… и руки подними… хорошо… Кондовый, забери у нее оружие.
Недоуменно покосившись на Десницу — его пистолет смотрел в точку между левым ухом и затылком Агаты, — Варфоломей потянул на себя винтовку, которую девушка, как ей было приказано, положила на подоконник.
— А теперь быстро говори, кто ты такая.
— Варфоломей, в правом верхнем кармане моей разгрузки — карточка. Возьми ее и положи на стол перед Димой. Только осторожно, не перекрывай майору линию огня, а то еще выпалит ненароком. — Голос Агаты был абсолютно ровным, его звучание расцвечивалось только едва заметной насмешкой.
Кондовый послушался, и через несколько секунд Десница освещал лучом фонарика пластиковый прямоугольник.
— Дарья Филатова, агентство «Верный Спутник»… Тьфу, пропасть, да опусти ты руки!.. А что это, в таком случае, за дивертисмент был там, внизу?
— Девушке надо на что-то жить, — повернулась Агата лицом к комнате. — Первый контракт от «Спутников» у меня только через десять дней.
— Ладно, выберемся — расскажешь, если захочешь. Тут такое дело, братцы-кролики. Сматываться нам надо, и как можно скорее. Кто напал на Волгу, я понял, но толку-то с моего понимания, пока у меня оно есть, а у имперского флота нету… разве что могу сказать, что эти сукины дети используют какую-то разновидность оптического камуфляжа. Могут прикинуться кем угодно. Или вообще стать невидимыми. Вот я сейчас с вами говорю, а ведь ни один из нас не может быть уверен, что остальные двое — люди.
— Я могу, — флегматично заметила Агата.
— Это каким же образом? — Улыбка Димы была кривой и страшноватой, и физическая боль не имела к этому никакого отношения.
— ЭМ восемь тридцать пять.
— Сколько?! — в один голос возопили мужчины.
— Восемь тридцать пять.
— Охренеть, — хмуро подытожил Десница.
— Не стоит, — спокойствию Агаты могла бы позавидовать мраморная статуя. — Охреневших на Волге сейчас и без тебя хватает. Так какие у нас планы по части смыться?
— Залезаем в корабль Варфоломея…
Тут Кондовому надоело, что его судьбу и судьбу «Тварюшки» решают, не задавая никаких вопросов, и он высказался. Пару минут спустя остальные участники «производственного совещания» уяснили для себя текущее положение дел и, не исключено, несколько расширили словарный запас. В номере воцарилось мрачное молчание.
— Ну вот что, — нарушила его Агата, и Варфоломей в бессчетный уже раз подивился ее хладнокровию. — Давайте решать проблемы по очереди. Для того чтобы тебе починиться, нам в любом случае надо сперва взлететь и убраться из Верховья. Тут ловить нечего, сам понимаешь.
Закатец был полностью с ней согласен, Дима, судя по всему, тоже, но тут в планы и соображения вмешался непредвиденный фактор. Попытавшийся подняться на ноги Десница покачнулся и рухнул обратно в кресло.
— Что ты мне вкатила, душа-девица? Я встать не могу!
— То, что доктор прописал, — парировала она. — Встать… если ты не можешь встать, то по лестнице тем более не спустишься, а в лифте… в лифте, сам понимаешь, нас прихватят, как котят…
— Я донесу, не вопрос. — Варфоломей был абсолютно уверен в себе. Сила тяжести на Волге была почти вдвое ниже, чем на Закате, а он и дома-то вес, равный собственному (и даже больший), таскал на плечах, не напрягаясь.
Однако девушка только поморщилась:
— Ты-то донесешь, вот только как бы нам не пришлось стрелять и уворачиваться, а с грузом… значит, так. Кондовый, ты хороший пилот?
— Уж можешь не беспокоиться, — обиделся Варфоломей, демонстративно скрещивая руки на груди. С его мускулатурой зрелище получилось более чем внушительное.
— Сумеешь поднять свою таратайку до уровня этого подоконника и подвести пассажирскую аппарель вплотную?
— Как зайцу уши завязать.
— Бедная зверушка… Значит, мы с тобой берем по стволу и выходим, а Дима ждет здесь. Заодно будет сверху прикрывать. Уж к окну-то мы его подтащим без проблем. Согласен, майор? Отлично, вставай… Варфоломей, давай справа… вот так. Вдвоем мы доберемся, если клювами щелкать не будем, это ясно и без того самого зайца… Ну что, на выход?
По пути вниз возникла короткая перепалка, не менее бурная от того, что велась она свистящим шепотом. Уроженец Заката («бинарность общества, проявляющаяся в разделе сфер влияния по тендерному признаку» — вспомнился Агате прослушанный когда-то курс сравнительной социологии), молодой пилот наотрез отказывался пропустить ее вперед. Пришлось самым серьезным тоном пригрозить вышибить парню мозги, если не прекратит выкаблучиваться. Варфоломей, в отсутствие Десницы явно почувствовавший себя на высоте положения, тут же дурашливо заныл:
— Не надо мне мозги вышибать! Мои мозги на вес золота… нет, платины! Ибо мало их…
— Шагай уже… платина… — добродушно проворчала Агата, не зная еще, что вольно или невольно окрестила парня.
