под пытками не признаюсь конечно.
— Может эти отношения называются дружба? — предполагаю я.
— Дружбы не бывает, — безапелляционно заявляет Наташка, — хотя если ты его списываешь во френдзону, то может я его себе приберу?
Глава 12
Даже не знаю, что сказать. Молчу, глупо уставивший на подругу. Буквально вижу, как что-то щелкает в ее голове, и она переводит тему с нужности Саши лично мне на его приятные мужские достоинства и быстро тараторит:
— Ну так я о чем? — делает паузу, ожидая подсказки от меня что ли?
И не дождавшись, продолжает:
— Захожу в кабинет, а там он сидит. Красивый! Скулы такие, что залипнуть можно — острые, как я люблю! Глазищами своими как зыркнет на меня после того, как понял, что зашел не тот, кого он ожидал, — Наташка дипломатично обходит скользкую тему кого ж именно от там ожидал.
А я понимаю, что мне не нравится мысль, что он мог ожидать секретаршу свою. Поэтому уцепляюсь за Наткино предположение, что это не его уровень, и выбрасываю ее из головы. А Ната тем временем продолжает:
— Короче, скажу тебе, я поняла как он строит своих подчиненных: он так на меня посмотрел, что я там замерла на ковре у него как кролик перед удавом. Жуть какой строгий взгляд! Даже подумала, не было ли у меня галлюцинаций — ведь сначала то показался взгляд озорной. Дошло, что у него разный арсенал для разных людей. Но он дежурную улыбку нацепил и встал даже из-за стола. — Наташа похоже решила рассказать все в мельчайших подробностях. — Какой у него костюм! Ты видела? Явно шили на заказ, потому что обтянуть такие широкие плечи и узкие бедра и чтобы нигде не морщило и не болталось — это явно индивидуально, не массмаркет.
Мой экс-муж точно произвел впечатление на Наталью. Решаю наконец прервать свое затянувшееся молчание и спрашиваю:
— А он паспорт мой тебе вернул?
— Какой паспорт? — Искренне недоумевает подруга. И тут же спохватывается: — А! Твой паспорт! Вернул конечно. Отсканировал все страницы у обоих и тут же вернул.
— А почему вы расстались? — любопытство Наташи разогрето до предела.
— Не знаю, темная какая-то история, — я опять погружаюсь в воспоминания пятилетней давности. Давит виски, мне до сих пор больно это вспоминать. Я как будто под воду нырнула, и не хватает воздуха, отчего голос мой звучит глуше: — Он уехал на какой-то проект в Москву, сначала мы созванивались, верней пытались, потому что когда он мог разговаривать, не могла я из-за разницы во времени мы никак не совпадали, и все разговоры были короткие и дурацкие какие-то, оборванные. Он про работу, я про учебу. Потом стали переписываться, тоже глупо вышло. Он кидает мем, пока я проснусь, уже глупо вроде как отвечать, ну и не отвечаю, и он молчит.
Когда проговариваю это, то понимаю, как это по-дурацки звучит. Сейчас я повзрослела на пять лет и понимаю, какие темы можно было найти, я бы сейчас писала и звонила, и плевать, что у него совещание — поставит на беззвучку, потом прочтет или перезвонит, как освободится. И от этой мысли прошивает жар:
— Какие мы дураки были, я обижалась, что он уехал, и ничего не видела от этой обиды. Но он-то видимо тоже обижался, что я не пишу и не звоню, а на его сообщения отвечаю односложно, сбрасываю вызовы. Я думала, что он от этого соскучится и быстрее вернется. Только он прекратил почти писать, фразы стали все короче, пока не прекратились в один день. А через неделю меня звонком вызвали в ЗАГС.
Мне плохо от этих воспоминаний, опять начинает бить озноб. Последние фразы я произношу, стараясь не стучать зубами друг об друга:
— Оказалось, он прислал заявление о разводе, и я должна была его подписать.
Я ведь помню этот звонок как вчера. Незнакомый номер, противный голос, и жизнь расколотая на До и После. Положила трубку, а сердце как бешенное колотилось. Хотела выпить воды, а руки так тряслись, что уронила стакан, он разбился у моих ног. Потом второй повторил его судьбу. Тишина такая оглушающая стояла в нашей квартире, мне казалось, что я с ума сойду от тишины. И звон бьющегося стекла наполнил квартиру звуком. Я наверно выжила благодаря случайно разбитым стаканам, звук разлетающихся осколков был как напоминание, что жизнь есть, все не замерло в один момент. И я закричала и схватила еще стакан и уже намеренно бросила его об пол, и снова, и снова, и снова. Пока не перебила всю посуду. И когда она закончилась, вместе с ней высохли мои льющиеся потоком слезы и затих мой крик, я просто не могла больше. Я вышла из дома и поехала в ЗАГС.
— Поехала в ЗАГС, все подписала. Нас развели. Конец истории. — заканчиваю я.
Наташка протягивает стакан воды, и как поняла только, что я дико хочу пить, губы так пересохли, что больно. Сердце колотится, озноб бьет, хочется закутаться в одеяло, чтобы хоть немного согреться.
— По-моему, это не конец, — произносит Наташка, — вот увидишь.
Глава 13
Если она и планировала что-то мне сказать насчет того конец это или не конец, то она все равно б не смогла, потому что мой телефон пиликнул входящим сообщением. Мы обе опустили глаза на дисплей моего телефона, где на экране уведомлений всплыло «новое сообщение от Александр Владимирович». Наташка хмыкнула, а я открыла сообщение и ахнула: сообщение состояло из авиабилетов. В Гонконг. Вот уж не ожидала, почему-то при слове командировка в моей голове возникала Москва или Санкт-Петербург. Подозрительно это было, я ведь две недели назад просто так ляпнула в разговоре про Гонконг. И я думала, что вылет будет в субботу, а оказалось, что ночью с пятницы на субботу, что означает, что до вылета мне осталось всего несколько часов, которые я провела в беготне, доделывая дела, передавая подписанные технические условия и попутно пытаясь как-то собраться в поездку.
Я написала Саше, что надо б заранее предупреждать о таких вещах, что я не успеваю собраться, на что получила короткое сообщение, что можно и не собираться. «Там все есть, Кисунь! Все, что надо купим. Паспорт бери и телефон». Я в ответ спросила кто еще летит, но это сообщение уже осталось непрочитанным, и я больше не спрашивала.
Как зашла в аэропорт, как будто стрелка компаса во мне настроена, я среди толпы сразу увидела его, он стоял вполоборота, а я все смотрела и смотрела. Он был не в костюме, а в джинсах
