Ознакомительная версия. Доступно 57 страниц из 283
года по март текущего года в армии наблюдалось нарастание и обострение отрицательных политнастроений... По своему характеру отрицательные политнастроения красноармейского состава представляют из себя в большинстве недовольство коллективизацией и продтоварными затруднениями и порождаются зачастую документами с сообщением из деревни о «голодовке в селах».
Под их влиянием отдельные красноармейцы высказывают нежелание служить и защищать СССР в случае войны».
«Сколько раз мы проваливали Сталина!»
Ворошилову не раз приходилось оправдываться. То ходили слухи, что он «метит в Бонапарты» и представляет угрозу для социализма. То, напротив, его принимались критиковать за то, что он поддерживает Бухарина и выступает против генеральной линии партии.
Ворошилов действительно дружил с Николаем Ивановичем, но против Сталина не шел и от своего друга Бухарина впоследствии отрекся. Хотя в двадцатых годах дискуссии на политбюро еще были делом обычным.
Ворошилов с гордостью говорил на пленуме:
— Я вам скажу — ни с кем я столько не ругался, ни с кем я столько раз не вступал в схватки, как со Сталиным! Можете меня прорабатывать как угодно, но я заявляю, что никогда не боялся ни Сталина, ни Рыкова, ни даже Ленина. Когда то или иное предложение Ленина мне казалось нецелесообразным, я всегда голосовал против него... Члены политбюро знают (пусть кто-нибудь это опровергнет), сколько раз мы проваливали Сталина по весьма крупным вопросам, пусть мне кто-нибудь скажет, что Сталин не подчинялся принятым решениям и не проводил их в жизнь...
Конфискация хлеба в деревне и сворачивание частной торговли привели к перебоям с продовольствием и в городах. Весной 1928 года по крупным городам прокатилась волна рабочих выступлений, громили магазины, избивали милицию. 15 мая 1928 года в Семипалатинске женщины ворвались в горисполком, требуя выдачи муки. Собралась пятитысячная толпа безработных, они требовали помощи. В апреле волнения начались в Ленинграде, в мае — в Москве.
Страдания людей не находили ни малейшего отклика у высшего руководства страны. Как и другие крупные партийные чиновники, нарком Ворошилов быстро оторвался от реальной жизни и преспокойно обрекал сограждан на тяжкие испытания.
Когда Рыков предлагал купить хлеб за границей (причем это можно было сделать по низкой цене), чтобы накормить голодающий народ, Ворошилов решительно запротестовал и высказался в пользу введения карточек, то есть рационирования продовольствия. На пленуме ЦК наркомвоенмор доказывал:
— Мы должны, конечно, повысить рацион, довести его до необходимой потребности, но тем не менее порядок распределения, который мы установили, нужно будет оставить и впредь.
Кто-то в зале поддержал наркома:
— Правильно!
— Почему нападают на карточки, — удивлялся Ворошилов, — откуда видно, что это плохое мероприятие?
Голос в зале:
— Ничего плохого в карточках нет!
Принципиальное решение ввести карточную систему было принято на заседании политбюро 6 декабря 1928 года под предлогом борьбы против закупок хлеба на корм скоту и для «сокращения расхода хлеба для непролетарского населения».
Прежде всего карточки появились в Москве и Ленинграде, где стояли длинные очереди.
7 марта 1929 года политбюро решило:
«а) Утвердить постановление Совнаркома РСФСР о введении с 15 марта с. г. заборных книжек с ограничением норм выдачи в Москве для рабочих — 800 гр., для членов их семей и служащих — 400 гр.
б) Разрешить Московскому Совету провести эти нормы без опубликования, а путем твердой директивы торгующим органам о продаже хлеба по заборным книжкам».
С 17 марта в столице вместо свободной продажи хлеба начали отпускать хлеб по заборным книжкам, один талон на день. Разрешалось воспользоваться талоном и следующего дня, сразу взять двухдневную пайку.
Ограбление деревни и трудности с хлебом в городах — все это отражалось на моральном состоянии Красной армии. Тогда вместо боевой учебы сделали упор на политзанятия. Из десяти часов рабочего времени красноармейца почти половину составляли политзанятия. Красноармейцы видели, что между рассказами политруков и реальной картиной жизни в стране мало общего. Они усваивали этот урок: нужно врать и приспосабливаться и нельзя говорить то, что думаешь.
Казарменные нравы стали жестокими и грубыми. Командиры нещадно материли подчиненных, а могли и ударить.
«Новая армия Советской России двадцатых годов во многом являла собой микромодель вульгарного коммунизма, — пишет историк Александр Рожков (см. журнал «Родина», апрель 2001 года). — Она штамповала готовые для такой системы кадры, привыкшие к беспрекословному подчинению, изощренной грубости, неприятию инакомыслия».
Армия спасала крестьянского парня от голода, но, по словам Александра Рожкова, учила его «конформизму и лицемерию, терпению и угодничеству, доносительству и демагогии, власти силы и силе власти».
Политуправление Красной армии в 1928 году познакомило партийное руководство страны с мнением одного из командиров Красной армии, который, пройдя стажировку в Германии, составил отчет об увиденном (сохранена стилистика автора):
«По нашим наблюдениям, дисциплина в рейхсвере очень высока, и служебная исполнительность, поведение вне службы буквально безупречны.
Культурный уровень офицера, унтер-офицера и солдата в сравнении с нашими условиями, на мой взгляд, очень высоки. На занятиях, упражнениях грубый повышенный окрик начальника почти не приходится слышать. Подготовка унтер-офицеров так высока, что они на себе выносят все тяжести повседневной службы и работы. Солдаты на зимних классных занятиях во многих частях изучают высшую математику...»
Немецкий фельдфебель и унтер-офицер всегда славился своей свирепостью и сквернословием. Что же, в таком случае, творилось в казармах Красной армии, если немецкая армия, поведение унтеров показались нашим командирам образцом высокой культуры?
Ухудшившееся экономическое положение ударило и по тем, кто считался опорой советской власти, — по старым большевикам, участникам Октябрьской революции и Гражданской войны.
Известный в те годы писатель Артем Веселый (Николай Иванович Кочкуров) в майском номере журнала «Молодая гвардия» за 1929 год опубликовал рассказ «Босая правда», написанный в форме письма бывших красных партизан своему командиру. Они жаловались на то, что прошлые заслуги ничего не значат, а жизнь настала тяжелая и горестная.
Прочитав рассказ, Ворошилов и Сталин возмутились.
Секретариат ЦК 8 мая 1929 года откликнулся на публикацию специальным постановлением:
«Объявить строгий выговор редакции «Молодой гвардии» за помещение в № 5 «Молодой гвардии» «полурассказа» Артема Веселого «Босая правда», представляющего однобокое, тенденциозное и в основном карикатурное изображение советской действительности, объективно выгодное лишь нашим классовым врагам».
Секретариат распорядился «пересмотреть состав редакции «Молодой гвардии» в направлении, гарантирующем партию и комсомол от таких нежелательных случаев».
Постановление секретариата собственноручно написал Сталин, в архиве сохранился исписанный его карандашом листок.
Номер журнала был конфискован ОГПУ.
На постановление откликнулся комсомольский поэт Иосиф Уткин, стихотворение которого с осуждением Артема Веселого заканчивалось весьма угрожающе:
Так вот:
Если, требуя
Долг
Ознакомительная версия. Доступно 57 страниц из 283
