вы не имеете права покидать город до особого распоряжения окружного прокурора. Второе: вы не имеете права делать междугородных и международных звонков без соответствующей санкции.
— Без вашей санкции, то есть? — уточнил Аякс.
— Да, без моей. Третье: раз в день не позже полудня вы должны отмечаться у дежурного полицейского. Это в течение первого месяца. Если дело будет затягиваться, в течение второго месяца — два раза в неделю.
— А на что я имею право?
— На все остальное вы имеете право. — Бунзен приподнял за край пустую папку, на которой Аякс увидел свое имя. — Имеете даже право не отвечать на вопросы следствия по собственному делу.
— Послушайте, это не мера пресечения, а какой-то курорт.
— Так и есть, — ответил лейтенант, читая бумаги. — Не бывали еще в наших термальных ваннах?
При воспоминании о мутной зловонной воде Аякса передернуло.
— Как там вообще кто-то бывает?
— Дело привычки. Ваш вот предшественник, помнится, не брезговал.
— А мой предшественник не находился, часом, под подпиской о невыезде?
Бунзен отвлекся от чтения.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, может, кто-то чего-то не рассчитал, когда хотел его напугать, — пояснил Аякс, — и напугал до смерти?
— Может, и так. Но под подпиской о невыезде он не находился точно.
— Где же, в таком случае, находится дело о его исчезновении?
— Такого дела у нас нет вообще, — сказал Бунзен.
— Нет тела — нет дела. У вас, куда ни посмотришь, всюду курорт.
— Вы можете изъясняться конкретней?
— Могу, — кивнул Аякс. — Как может человек раствориться в воздухе, а в прокуратуре не оказаться дела о его исчезновении?
— Не вижу никакого противоречия, — ответил Бунзен. — Наша юрисдикция ограничена нашим районом. Вот и все. Если бы поступило заявление о пропаже кого-нибудь из жителей Горы или приезжих, да — открыть дело мы были бы должны немедленно. Но что, если кто-нибудь инкогнито приехал в Гору, бросился в рудник и не оставил после себя, образно выражаясь, ни тела, ни заявления о пропаже?
— Понятно.
— Понятно? А теперь скажите, как быть с представителем вашего заведения, с контрразведчиком, если интересоваться его местопребыванием и перемещениями — значит едва ли не посягать на государственную тайну?
Аякс побарабанил ногтем по пустому стакану:
— Вы что, так и не получали заявления о его пропаже из Управления?
— А вы догадайтесь сами, получали или нет. А когда догадаетесь, спросите себя: кому больше нужно, чтобы дело об исчезновении федерального агента так и не было никогда заведено — нам или федералам?
— Ну, вам-то это точно не нужно.
— Да, не нужно, — согласился следователь. — Но, если б имелось заявление, мы тот же час были бы должны начать расследование, объявить пропавшего в розыск. Нравится нам это или нет.
Аякс переставил стакан с места на место.
— Послушайте, так значит, если я сейчас пропаду пропадом, вы сразу объявите меня в розыск?
Бунзен поправил очки.
— Разумеется.
— И опять же, как славно все получается, — продолжал Аякс. — Несмотря на то что я продолжаю находиться в своей штатной должности, ваш интерес к моему местопребыванию и перемещениям больше не может считаться посягательством на государственную тайну. Красота.
— Минуту. — Лейтенант с усмешкой похлопал ладонью по папке. — Позвольте закончить вашу глубокую мысль: местная прокуратура угробила агента Хассельблада из-за того, что не могла отслеживать его перемещения, а вас подставила, потому что хочет иметь в Горе подконтрольного представителя Управления — так?
— В общих чертах — да.
— Но почему, скажите на милость, в случае с контрразведчиком Хассельбладом мы так до сих пор и не имеем заявления о пропаже — от его всезнающей организации? И почему в случае контрразведчиком Аяксом так легко добились согласия Управления на то, чтобы задержать его? Не кажется вам более логичным сначала разобраться со своими внутренними дрязгами, прежде чем разбрасываться обвинениями направо и налево? Нет?
* * *
По выходе из участка Аякса ждал капрал Вернер, который предложил подбросить его до оружейной лавки.
В безлюдном магазине просторные стеллажи, перемежавшиеся чучелами диких животных, ломились от оружия. Тут было все — от пневматических пистолетов до ручных пулеметов. За прилавком стоял отрешенно пританцовывающий юнец с акустическими наушниками на голове. Аякс, недолго думая, выбрал восьмизарядную модель Кольта сорок пятого калибра. Он был не в силах скрыть усмешки — с точно таким же изделием он расстался несколько минут назад в кабинете Бунзена. Рассчитав его, юнец нажал кнопку пульта под прилавком — в глубине зала при этом бесшумно открылась дверь — и проорал голосом глухого: «Прошу!»
— Тир, — пояснил капрал Вернер.
Переступив порог стрельбища, Аякс невольно присвистнул: широкий коридор со сводчатым потолком имел около полусотни метров в длину. Но еще более смутил его вид мишени — замотанная в глухой плащ фигура свирепо скалящегося урода с киркой наперевес. Из-за того, что по основной длине тира не горело ни одной лампы, освещенная фигура казалась парящей в темноте.
Аякс кивнул в сторону мишени:
— Уходит внутрь склона?
— Да, — ответил Вернер. — Вентиляционная штольня. Незавершенная. Тупик. Промахнулись в расчетах.
Аякс зарядил пистолет и надел наушники со звукоизоляцией — по виду такие же, как у юнца за прилавком. Вернер накрыл уши ладонями.
Не торопясь расстреляв обойму, Аякс включил привод транспортера. Фигура в плаще устремилась к нему в темноте — словно летела по воздуху. Когда мишень замерла на линии огня, Вернер принялся считать количество попаданий. Аякс рассматривал перекошенное от злобы нарисованное лицо.
— Все восемь! — подвел итог Вернер. — Для такой дистанции неплохо. Три в голову, два в шею, два в грудь и одно в руку. Вот — вы выбили у него кирку.
Аякс указал разряженным пистолетом на мишень:
— А кто это вообще?
— Это? — Вернер, улыбаясь, посмотрел на уродца. — Что-то вроде нашего местного буки. Черный рудокоп.
Аякс разобрал пистолет и заглянул в ствол.
— Детей, значит, пугать…
— Придет Черный рудокоп и киркой ударит в лоб. — Капрал бросил стреляной гильзой в мишень. — Это старая легенда. Я сколько себя помню, столько и Черного рудокопа. Если плохо себя ведешь, Черный рудокоп может утащить тебя в штольню и превратить в камень — то ли в точильный, то ли просто в каменного истукана для битья. Ну и прочая чепуха в этом духе.
— Черный рудокоп — значит нелегальный рудокоп? — спросил Аякс. — Тот, кто добывает золото незаконно?
— Так точно. Но все это было в незапамятные времена. Когда рудник только начал давать руду в промышленном масштабе. В те времена черные рудокопы, говорят, были настоящим проклятием для компании. И когда их ловили, то особо, конечно, не церемонились. Или в рудник сбрасывали, или в
