Книга Не впускай в наш дом Луну - М. Кароль

«Позвони. Сейчас же».

Не прошло и часа, как мужчина сел в подъехавшую к дому машину.

— Твое сообщение меня удивило, — поправляя макияж в машине, говорила Тара. — Так поздно ночью ты мне еще не писал. Я приятно удивлена, дорогой, даже несмотря на то, что мы не договаривались сегодня ехать.

— Я сам был удивлен не меньше, но ты единственная, чьи чувства я вижу насквозь, и ты предсказуемо не устраиваешь сцен.

— Я посчитаю это комплиментом, — Тара довольно улыбнулась накрашенными губами и положила свою ладонь на ногу Дэвиду. — Сегодня там будут все?

— Да, сегодня посвящение.

— Отлично, я очень этого ждала. Мне так приятно, что ты наконец-то решил познакомить меня со всеми своими друзьями и тайным увлечением… Дорогой, а мне можно будет в Лабиринт? — вкрадчиво спросила девушка, приблизившись к уху Дэвида.

— Это все зависит от тебя. От твоего желания и готовности. Мы опаздываем, а это недопустимо для нас, — наблюдая за окном знакомые пейзажи произнес мужчина и повернулся к Таре. Она смотрела на него накрашенными глазами и дышала через приоткрытые губы. Ему стало скучно, и он достал мобильный телефон.

— Боже, я не верю, что ты пригласил меня на вечеринку к Стэнли. Я так счастлива, — внушала себе Тара все, что слетало с ее языка. Она села ровно и открыла зеркальце, чтобы перепроверить сотый раз макияж.

Северный Лабиринт

— …У нас одно единственное правило: отсутствие разговоров. Поначалу те, кто впервые оказывается в такой ситуации, теряются. Им кажется, что они делают большую ошибку. Они затуманивают свой разум общением самим с собой, со своей совестью, со своими опасениями. Просыпается страх. Если вас насиловали физически или морально в детстве, то когда вы с кем-то оказываетесь наедине и долгое время молчите, вам неминуемо покажется, что над вами снова совершают насилие. Только намного более страшное, чем в детстве. Ведь будучи маленькими детьми, вы не можете постоять за себя или выбрать свою судьбу, а сейчас вы осознанно выбираете молчание, осознанно остаетесь с человеком наедине. Вы осознанно идете снова на насилие, причиняете себе боль и ненавидите свое тело, — седой мужчина в расстегнутом белом пиджаке сделал глоток пьянящей жидкости из прозрачного бокала. — После прошлой встречи наши ряды поубались, но сейчас я вижу моих любимых неизменных гостей и новые лица, — он поднял бокал и направил его в толпу роскошно одетых людей, держащих в руках бокалы. — Те, кто к нам пришел впервые, я говорю для вас. Я хочу, чтобы вы поняли на примере тех людей, ненавидящих себя и покинувших нас, что они совершали ошибку, анализируя и разговаривая сами с собой, оставаясь наедине. Наше единственное правило, отсутствие любых разговоров, даже с самим собой. Те люди лишали себя возможности попробовать чистое удовольствие и познать себя. Так познайте себя сегодня и чувствуйте свои инстинкты, — мужчина замолчал и широко улыбнулся, поднимая бокал. — Я рад приветствовать вас сегодня. Те, кто желает опробовать удовольствие молчания, вас встретят в Северном Лабиринте. Остальные же обязаны хранить молчание и наслаждаться вечером… И запомните, вы сами делаете свой выбор.

Зал взрывался звуком аплодисментов. Седой мужчина с аккуратно подстриженной бородой, искусственным загаром и неестественно молодыми глазами, развел в стороны в руки. Он наслаждался признанием и своим авторитетом. Он стоял на ступеньках закругленной лестницы, ведущей в Северный Лабиринт. Внизу, в полукруглом зале, его гости в шелках и бриллиантах заканчивали аплодисменты, и вскоре зал погрузился в тихие разговоры. Снова заиграла тихая мелодия, а в толпу гостей вторглись официанты с напитками и закусками. Вечеринка продолжалась.

Седой мужчина, насытившись вниманием, спустился вниз и направился прямиком к паре, застенчиво ютящейся в конце зала.

— Опаздывать очень не хорошо, друзья, — произнес седой мужчина, дружелюбно улыбаясь.

— Пробки, Стэнли. Ужасные пробки, — ответил Дэвид и развел в стороны руки.

— Нам очень нравится у вас, Стэнли. Мы немного опоздали на начало речи, подоспели к озвучиванию правил. Признаюсь, я впервые допущена к… посвящению, — проговорила Тара с волнением и блеском в глазах. Ей нравилось происходящее.

— А вы откровенны, Тара. Мне это нравится, — Стэнли сделал глоток из бокала и пристально посмотрел на девушку. Та, чувствуя на себе прямой похотливый взгляд, не знала куда деться. Она нервно сжала клатч рукой, прижимая его к груди, затем опустила его вниз и, поправляя волосы, умоляюще посмотрела на Дэвида. Мужчины, будто сговорившись между собой, не произносили ни слова. Они молчали, смотрели друг на друга и на Тару, у которой запылали щеки.

— Напитки? — от прозвучавшего голоса официанта за спиной, Тара вздрогнула и машинально взяла бокал с подноса.

— Да, да… Спасибо… Ну, как проходит подготовка сценария? — выдавила из себя девушка, делая глоток.

— Ужасно, просто отвратительно. Сценарист никчемный, не может и двух слов связать на бумаге. У него как будто проблемы с памятью. Он забывает то, что писал на предыдущих страницах и крутит сюжетом, как будто он жонглер, а не сценарист, — разразился Стэнли. Тара затронула больную тему режиссера, продюсера и лучшего друга Дэвида.

— К счастью, — продолжал Стэнли, — есть Дэвид. Его манера вести себя непринужденно перед камерой, подстраиваться под сюжет и импровизировать… Он меня вдохновляет, — Стэнли с отцовской гордостью положил руку на плечо Дэвиду.

— Стэнли, бога ради, перестань. Я выполняю свою работу.

— Не прибедняйся! Ты забыл, как практически спас прошлую картину «На берегу реки»? Ты знаешь эту историю? — Стэнли посмотрел на смущенную Тару, убивающую свою неловкость за бокалом шампанского и отрицательно качающую головой.

— Этот малый в самый последний момент, замечу, что на ключевом моменте, забыл свой текст. Я так на него орал между съемками, что он багровел и сломал мне нос… Не веришь мне, да?.. По глазам твоим вижу, что не веришь. Правильно делаешь… Сломал нос не мне, а декоратору после съемок. Дэвид забыл слова как раз в тот момент, когда на него начали падать декорации дома, в котором мы снимали. Видите ли, у нас была сцена с обрушением второго этажа. Я попросил декоратора не закреплять доски, потому что хотел переснять ее. Пока я вдохновлялся, мы снимали сцену на первом этаже, где Дэвид сидел на полу и сокрушался над разбитой вазой. Представляешь? На Дэвида, в образе, когда он чуть ли не доводит до слез всю съемочную группу своей игрой, обрушивается второй этаж, а я не дал команду остановки съемок, — Стэнли заразился смехом и захлопал кивающего Дэвида по плечу. — Дэвид забыл все слова, начал ругаться, но не вышел из