сбились. Сражающиеся перестали его обходить, а мертвецы и вовсе почти остановились. Кто-то из шляхтичей оттолкнул в его сторону покойника в кольчуге, колдун увернулся, оступился и навернулся.
Оставшиеся на ногах мертвецы перестали бить живых и дружно отступили к выходу, покидая постоялый двор под прикрытием друг друга.
— Не судьба тебе минской дорогой ехать, — сказал дед на прощание.
Ласка собрался было проскочить до колдуна и зарубить его, но не успел. Помешали тела под ногами и тяжелые столы и лавки на пути.
Раздался стогласый хохот, и в зал повалили чудища. Крылатые, хвостатые, когтистые. Кожаные, шерстистые, чешуйчатые. Кто голый, как дикий зверь, кто в вывернутых и запахнутых на другую сторону человеческих одежках. Женщины, кто в нижней рубахе, кто в платье.
— Не справился! Не осилил! Не удержал! — кричали они.
Колдун пытался начать какое-то новое заклинание, но его хлопали по плечам и по спине, щипали за щеки, дергали за нос.
— Сиди, смотри!
Ласка остался один на краю зала с разломанной или перевернутой мебелью. Ремесленники и купцы уже лежали убитыми. На ногах остались старший немец и меткий литвин, а в другом углу половина шляхтичей и обе девицы. Надо дотянуть до утра. Пусть не до рассвета, а до первых петухов. Монахи куда-то подевались. Неужели погибли?
Нет, не погибли. Пока нечисть глумилась над колдуном, из-под стола на самую середину выскочил молодой монах с угольком и быстро нарисовал большой почти круглый круг.
По толпе чудищ прошла волна, и все оглянулись на монаха.
— Сюда, быстрее! — крикнул монах.
Немец сделал два больших шага и два молодецких удара. Сплеча располовинил двоих чудищ, но в шаге от круга третье чиркнуло ему когтями по горлу. Он уклонился было, но эта тварь умела выпускать когти мало не в локоть длиной.
Литвин за спиной немца двинул волосатому карлику прикладом в лоб, навскидку выстрелил во впалый живот когтистого и столкнулся с падающим немцем. Потерял буквально мгновение. На спину ему напрыгнул зверь, похожий на волка, и укусил за шею.
Ласка увернулся раз, другой, третий и вбежал в круг. Бросил взгляд на немца и литвина и понял, что этим уже не помочь. Обернулся к шляхтичам.
Шляхтичи потеряли время, отодвигая столы, а потом побежали к кругу всей толпой с девушками посередине. Оказавшийся у них на пути зелено-коричневый жабоголов вдруг стал прозрачным. Мужчины миновали его, а девушки столкнулись и повалились на пол.
Ласка бросился к шляхтичам на помощь, махнул саблей туда-сюда и кого-то хорошо зацепил. В шесть сабель еще можно бы было что-то сделать, но зеленоволосая ведьма раскрыла пасть мало не шире головы и заорала так, что люди повалились на пол, и у них потекла кровь из ушей. В последний момент монах схватил Ласку сзади за пояс и втянул полуоглушенного в круг. На шляхтичей напали все твари сразу и разорвали их за считанные мгновения, пока Ласка, сидя на полу, крутил головой и приходил в себя.
Чудища осматривали убитых людей. Чуть ли не обнюхивали.
— Убежал? — спросил кто-то из них.
— Здесь он. Чую русский дух! Русью пахнет! — низким-низким басом, что задрожали уцелевшие кружки на уцелевших столах, сказало стоявшее у входа высоченное человекоподобное существо, чья голова размером с котел возвышалась над притолокой.
— Нет никого! Нет никого! — нечисть заметалась по залу, заглядывая под столы и приподнимая мертвых.
— Отче наш, иже еси на небесех… — начал монах. По-видимому, на защиту одного только круга он не рассчитывал.
Монах по разу прочитал «Отче наш», «Богородицу» и «Верую». Нечисть бегала вокруг и кричала не по-человечьи. Ласка сжимал в руке саблю и глядел по сторонам, надеясь найти спасение в каком-нибудь незамеченном ранее предмете.
— К нам устреми Твоего милосердия взоры…
Нечисть внезапно замолчала. В корчме наступила такая тишина, что слышно стало, как воют волки в лесу.
Раздались тяжелые шаги. По полу с каждым шагом проходила волна, как по морю. Даже столы подскакивали. Чудища услужливо вели под руки какого-то приземистого, дюжего, косолапого, большеголового, обсыпанного черной землей человека. Пару раз он наступила поводырям на ноги, и пара чудищ уже валялась, держась за отдавленные конечности и беззвучно крича широко распахнутыми ртами.
— … И воскресшаго третий день по Писанием…
В свете свечей стало видно, что лицо у нового нелюдя железное, а длинные железные веки опущены до самой земли. Железнолицего вывели примерно на середину зала, и он оказался почти перед кругом.
Ласка подцепил саблей и втянул в круг оброненную аркебузу. Фитиль еще дымился. Аркебуза длиннее сабли, и он дотянулся прикладом до оброненной пороховницы.
— … Яко же и мы отпускаем должникам нашим…
— Поднимите мне веки! — взвыл железнолицый.
Чудища подскочили к старику, ухватились поудобнее, присели, напряглись… Веки со скрипом стронулись с места.
— … Благословенна ты в женах и благословен плод чрева Твоего…
К совместному труду, милостью Божией, чудища неспособны, и то одно, то другое веко, судя по всему тяжеленные, выскальзывали из лап и клешней и с грохотом бились об пол.
Ласка в это время на глазок натрусил в ствол пороха, запыжил лоскутком от рясы монаха и аккуратно-аккуратно всыпал серебряные монетки из дорожного кошеля в ствол аркебузы. Дрожали руки, дрожал ствол, сминался кошель. Но почти все монетки попали в дуло.
— … Чаем воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь.
Чудища наконец-то приловчились. Веки уверенно поехали вверх. До пояса, до середины груди…
Аркебуза рявкнула и изрыгнула из ствола язык пламени, который почти дотянулся до железнолицего, а в языке пламени мелькнула серебряная капля.
Серебро пробило там, где положено быть сердцу, сквозную дыру размером в кулак, и из дыры навстречу плеснуло черной кровью. Струя крови обрушилась на пол и пересекла угольный круг. Круг вспыхнул. Яркое пламя взметнулось чуть ли не до потолка и опало сначала по плечо, потом по колено и ниже.
Чудища радостно зашипели и нацелились на двоих христиан посреди огненного кольца.
— Закрой глаза! — сказал Ласка монаху, прикрывая лицо сгибом локтя.
Монах сделал так же, а Ласка сломал руками пороховницу и бросил ее в гаснущий огонь.
Порох ярко вспыхнул с негромким хлопком, и Ласка набросился на ослепленных чудищ, рубя их сплеча и наотмашь.
Монах в страхе бухнулся на колени, и об него запнулся какой-то чешуекрыл. Ведьма подскочила к монаху, схватила за грудки и рывком подняла на ноги, но тут железнолицый наконец покачнулся и упал ничком, сломав ведьме сначала лопатку своим лбом, а потом
