уже очень многое изменено, видимо, новой хозяйкой. Я удивилась, когда увидела на стене до сих пор висевшие картины, которые я написала еще во время нашего медового месяца.
Я прошла в комнату, которая раньше считалась моей. Тут я работала, отдыхала, мечтала, напивалась…В ней всё осталось по прежнему. Почему?
Он сидел лицом к окну. То самое окно, в которое я смотрела когда мне было и хорошо, и плохо.
– Так и не привык, что эта комната пуста.
– Привет.
А что я могла ещё сказать? Я мялась в пороге и боялась сказать что-то не то.
– Я рад что ты приехала. Я сделал тебе столько плохого. Никогда не ценил тебя. Сравнивал тебя с другими. Но ты всегда отличалась, за это я тебя тогда и полюбил.
– Ты не был одинок в своих суждениях обо мне.
– И всё же прости меня. Если бы я понял тебя, если бы ты сама объяснила мне…Как ты сейчас живёшь вообще?
– Вряд ли хуже тебя,– я пыталась улыбнуться, но поняла, что моя шутка была бестактной.
– Извини. Мы недавно вернулись с Маврикия. Накопили на эту поездку. Было прекрасно. Там так красиво и тепло. Максим умудрился весь обгореть на солнце, а на мне и пятнышка не осталось.
Я прошла в комнату и села на свой любимый диван, он подъехал на коляске и оказался напротив меня.
– Да, ты всегда долго загорала. Да загар к тебе вообще не приставал. Помнится, я однажды заставил идти тебя в солярий, чтобы никто не подумал, что я не балую жену отдыхами на море.
– Я тогда отказалась. Не люблю я …
–Да, не любишь всё, чем занимаются обычные девушки. Салоны красоты, массажи, солярий… Никогда не было твоим. Но ты умудрялась всегда оставаться в прекрасной форме, при этом каждый день пить сладкие напитки и я не помню, чтоб ты хоть раз отказала себе в еде. А лица прекраснее твоего мне так и не довелось увидеть.
Он рассказал мне, что в один роковой день, когда ехал с работы, столкнулся на дороге с такси. Теперь он не мог ходить, а руки его были очень слабыми.
-Ты хотел меня видеть. Вот я. Что ты хочешь от меня?
Он немного помолчал.
– Она ушла, и дочь забрала с собой. А я и не стал держать. Кажется, съехаться с ней было не совсем хорошей идеей. Я приходил домой и меня ждало то, что я всегда требовал от тебя. Ужин, порядок, объятия. Но всё было каким-то чужим. Ты единственная, кто остался у меня. Хотя и ты теперь не моя.
Он был очень грустным и я не понимала. Он хотел разжалобить меня или говорил искренне?
– Что ты хочешь?
– Ничего. Хотел поговорить с тобой. Знаешь, если бы со мной не случилось этого, я уверен, что ещё через какое-то время попытался бы тебя вернуть. Я мог бы ползать на коленях перед тобой, хоть до конца дней, и ждать, пока ты простишь и примешь меня.
– Ты бы провел конец своих дней, ползая на коленях. Нет, я не такая надменная, не подумай…
– Я не думаю так. Ты встретила того, кого полюбила и хочешь быть с ним. Я понимаю тебя. Пока я тебя не потерял, я этого не замечал…
– Чего?
– Что люблю тебя, больше жизни. Но слишком поздно. Если бы я понял это раньше, я бы принял все твои жизненные принципы. Я бы так не настаивал на детях. Больше бы проводил время с тобой, а не с работой. Но самолюбие захватило меня…
– И к чему эти откровения?
– Я хотел попросить тебя быть рядом. Потому что ты единственная, кого я хотел бы видеть перед тем, как умру.
– Умрёшь? Брось! Да, ты не можешь ходить… Но ты не умираешь. Да, это тяжело принять, но жить дальше можно!
– Как можно назвать это жизнью? Я потерял работу, ради которой пренебрегал любимой женщиной, мать моего ребёнка и дочь тоже потерял. У меня осталась только жалость со стороны окружающих. И тебя я тоже потерял…
Я видела, как он сдерживался, чтобы не плакать.
–Через месяц я лечу в Швейцарию. Наше законодательство не разрешает эвтаназию, а из всех стран, где она легализована, иностранцев принимают только в Швейцарии. Я уже отослал документы и мне пришёл ответ. Я подхожу им и они смогут мне помочь.
– Отослал документы и подходишь им? Это что, приём на актёрский факультет? Это жизнь, твоя жизнь, какой бы она ни была!
– Она уже не моя, Ника, не моя! Моей жизни больше нет. Нет прошлого меня, и не будет.
– Но, это не повод умирать! Ты эгоист, настоящий эгоист!
– Эгоист? А о ком мне думать? У меня нет никого, кто бы оплакивал меня. Те, кто был ушли. Никого не осталось. Я не могу позволить себе даже этого – переживать о тех, кого оставлю.
– Но ты же позвал меня.
Я видела, как он подавляет слёзы, но я это делать была не в силах.
– И я знал, что ты придёшь. Не потому что ты так дорожишь мной. Потому что ты всегда была такой. Ты любила даже тех, кто тебя ненавидел. И я знаю, что ты не будешь сокрушаться, когда я умру, а порадуешься за меня.
– Как я могу радоваться твоей смерти? Ты хочешь, чтобы я еще и присутствовала при этом? Разве не с тобой я провела столько лет своей жизни, своей молодости! Хотя бы из уважения к этим годам, чтобы они не были потрачены зря, я хочу, чтобы ты жил.
– И мучился. Ты права. Хотя бы из уважения к тем годам, что я украл у тебя, позволь мне оставить тебе годы, которые ты проведёшь счастливо.
– Я могу быть и счастливой и без твоей смерти, и если это случится, я точно не буду счастлива.
– Но я буду. Знаю, я этого не заслужил. Но из уважения к прожитым вместе годам…
– Хватит! Это безрассудно. Я буду рядом столько, сколько потребуется, чтобы ты передумал.
– Прости. Мне придётся остаться тут на какое-то время. Положение хуже, чем я думала.
– В смысле? Ты остаёшься с ним?
– На время. Я говорила с ним. Он хочет покончить с собой. Через месяц он решил лететь в Швейцарию на эвтаназию
– И что, все это время ты будешь подле него?
–Я буду рядом, пока не заставлю его передумать.
– То есть это может быть месяц, а может и год?
– Я не знаю…
– То есть
