Когда они наконец-то нашли свободный номер в очень приличной гостинице, правда, находящейся далеко от центра, он настоял на том, чтобы самому оплатить ее проживание, и вообще вел себя подчеркнуто вежливо, галантно и при этом обворожительно. Это был его коронный номер — перед этим образом еще ни одна девушка не устояла. Кристину его манера держаться привела в легкое замешательство. Он был мил и обаятелен, но при этом никак не выказывал своей страсти и необузданности, ведь она-то думала, что ей действительно придется от него отбиваться.
— Давай помогу отнести сумку в номер, — беспристрастно бросил он, когда оформление на ресепшен было окончено. Кристина молча кивнула. Когда они поднимались на лифте, девушка старалась изо всех сил не вспоминать о его поцелуях, хотя у нее это плохо выходило. И все же ей удалось держаться холодно и отстраненно.
Когда они нашли ее номер, Кристина дрожащей рукой повернула ключ и открыла дверь, пропуская вперед Матвея с сумкой.
— Спасибо, — робко вымолвила она, настороженно наблюдая, как он прошелся по комнате, с любопытством заглянув в ванную. Затем он перевел взгляд на нее, в очередной раз исследуя всю ее фигуру. Она стояла, обхватив себя руками, опустив глаза и кусая нижнюю губку.
— Спасибо? И это вся твоя благодарность? — жестко усмехнулся Матвей и медленно к ней приблизился. Он бесцеремонно приподнял ее личико за подбородок, и она машинально выставила вперед руки, чтобы его оттолкнуть, одновременно пытаясь отступить назад. Матвей тут же поймал ее одной рукой за талию, одной за шею и притянул к себе. Она хоть и упиралась ему в грудь, все же это жалкое сопротивление и сопротивлением-то назвать было нельзя. Оно скорее свидетельствовало о нерешительности, чем о нежелании его близости.
— Ты же обещал не трогать меня, — слабо прошептала она, потеряв голос от волнения.
— Я ничего тебе не обещал. Я только сказал, что не насилую девушек, а соблазняю. — Его губы влажно тронули ее растерянно приоткрытый ротик. По ее коже пробежали мурашки, а руки и ноги вдруг стали как ватные. — Мне даже любопытно, ты правда такая наивная, что не знаешь, как опасно приглашать мужчину к себе в номер, или ты просто притворяешься святой невинностью, потому что хочешь продолжить то, что мы уже начали…
Его горячее дыхание обжигало ее губы, и увернуться от его склонившегося лица было просто невозможно, потому что он придерживал ее голову рукой.
— Я… я не думала, что ты… Прошу, пусти меня! — горячо зашептала вдруг она, чувствуя, как другая его рука сжала ее попку и скользнула между ягодицами под юбкой, пробираясь к ее пылающей от возбуждения промежности. Он нащупал край трусиков, приспустил их вниз и стал нежно ласкать гладкую кожу ее упругой попки. Девушка пыталась вырваться и извивалась в его объятьях, но это только больше его заводило.
— Матвей, не надо…. — слабо хныкала она, практически не сопротивляясь, когда он стал покрывать поцелуями ее шейку и губами теребить мочки ее ушек. — Ты же обещал… Я не хочу! Я не могу так! Это неправильно!
Но ее ропот затих под жадным глубоким поцелуем. Он наслаждался ее тихими тоненькими стонами, робкими движениями ее горячего язычка и слабыми прикосновениями ее пальчиков к его шее и волосам. Когда он ее наконец выпустил, она отскочила в сторону, словно ошпаренная, задыхаясь и вся трепеща.
— Уйди! Пожалуйста, уйди! — прошептала она, едва дыша и выставляя вперед ладонь в защитном жесте.
— Как скажешь, — мягко улыбнулся он, пробуя на вкус указательный и средний пальцы правой руки, которыми он только что ласкал ее влажную киску. Ее бросило в жар. Казалось, от смущения вспыхнули не только щеки, но все ее тело. — Продолжим как-нибудь в другой раз. Не хочу слишком быстро тебя развращать. Надеюсь, самостоятельно доставлять себе удовольствие ты умеешь и не будешь всю ночь мучиться от неутоленной страсти. Завтра заеду за тобой в одиннадцать.
С этими словами он покинул ее комнату, прикрыв за собой дверь, а Кристина еще минут пять стояла на месте, как вкопанная, ухватившись дрожащими руками за край комода, на который наткнулась совершенно случайно. Последние слова Матвея так и звучали у нее в ушах, а его обезоруживающе красивое лицо все еще маячило перед ее внутренним взором, смущая коварной улыбкой и пламенным взглядом. Наконец она опомнилась, бросилась к двери и щелкнула замком, но все равно ей еще долго не верилось, что она осталась одна, в безопасности. Хотя… О какой безопасности теперь может идти речь? Что ей вообще делать после всего этого? Пустить все на самотек? Срочно уехать обратно в Москву? Что она сможет противопоставить этим двоим, если вдруг они вновь на нее накинутся? Кожа запылала почти болезненно, когда она со стыдом вспоминала свое недавнее поведение. Она ведь сама не достаточно сопротивлялась? Сама допустила подобное?! Или во всем были виноваты только они?!..
Уже позднее, беспокойно ворочаясь в постели и перебирая в мыслях каждую деталь сегодняшнего вечера, она приходила в ужас то от собственной неопытности, которая, конечно, сразу бросалась в глаза искушенным повесам, то от собственной распущенности, из-за которой она постоянно шла на поводу у этих нахалов. Если бы она была смелее, она бы нашла способ себя защитить и не позволить им вести себя так… так… Подло! Дерзко! Безумно! Развратно! Дико безнравственно! Нет… сегодня она точно не сможет заснуть. За несколько мучительных часов истерзав всю постель, девушка поднялась, настежь открыла окно и подставила полуобнаженное, объятое неутоленной страстью тело прохладной летней ночи. Пронизывающий северный ветер с Невы обжег кожу и вызвал легкую нервную лихорадку, конечно, ничуть не уняв кипящих внутри желаний. Вернувшись в постель и борясь со стыдом, Кристина скользнула пальчиками под легкий шелк ночной сорочки в трусики и закрыла глаза.
Глава 2
Матвей решил в ту ночь вернуться ночевать в особняк на М. Во-первых, добираться туда было ближе, во-вторых, хотелось, честно говоря, понаблюдать за реакцией брата на произошедшее. Набрав у калитки, а затем у двери коды, он зашел в пустой темный холл. Из-за портьер, скрывающих двери в помещения для прислуги, бесшумно выполз дворецкий. Матвей бросил на него небрежный взгляд.
— Ну и где мой братец?
— Насколько мне известно, он уже лег.
— Блин, я бы напрягся, если бы какой-нибудь старый хрыч вроде тебя был в курсе, когда я ложусь.
— Луке Дмитриевичу угодно…
— Да в курсе я, что ему угодно.
— Я доложу…
— Не стоит! Сам справлюсь.
— Лука Дмитриевич…
— Исчезни уже, а!
«Нет, ну надо же! После такого еще спокойно дрыхнет!», — пронеслось у Матвея в мозгу, когда он быстро взбежал по белой мраморной лестнице, изгибающейся плавным винтом, на второй этаж. Наверху он остановился, заколебавшись, но все же пошел прямо в спальню Луки, открыл дверь и замер в дверном проеме как громом пораженный. На огромной кровати с высокой в готическом стиле спинкой и массивными резными столбцами по всем четырем углам распростертой лежала обнаженная девушка. Вернее, она скорее полулежала на пышных белоснежных подушках, тогда как ее руки были широко расставлены в стороны и прикованы к столбцам поблескивающими в свете ночника металлическими наручниками на цепях. Ее рот был заткнут черным силиконовым кляпом. При виде Матвея она встрепенулась, начала что-то мычать и пытаться вырваться из тисков наручников. Матвей криво улыбнулся и медленно приблизился. Склонившись над ней, он провел пальцами по ее загорелой шейке, по небольшой аккуратной груди, больно захватил коричневый удлиненный сосок большим и указательным пальцами и поиграл им. Девушка возмущенно выдала что-то неразборчивое. Матвей не любил смуглых шатенок, но после Кристины ему нужно было выпустить пар. Он вытащил кляп и тронул пальцем пересохшие губы девушки. Та облизала губы и немедленно придала лицу дежурное выражение обольстительной бестии.
