Концентрация внимания психотерапевтов на признаках психических болезней, критерии которых постоянно меняются, неизбежно приводит к необходимости их классификации и выделения диагностических признаков, часто имеющих весьма расплывчатый характер.
Уже с самого основания поведенческой психотерапии все начало выглядеть совсем иначе. Кэнфер и Саслоу (1965) в своей статье под названием «Анализ поведения как альтернатива диагностической классификации» указали на то, что, помимо фиксации и анализа ошибочных, вызывающих страдания аспектов поведения, следует уделять внимание и диагностировать успешные и доставляющие удовольствие модели поведения, вызывающие чувство благополучия и наполненной смыслом жизни. Внимание психотерапевтов предлагалось направить на признаки, условия и особенности поведения, которые обеспечивают чувства благополучия, собственной ценности, радости и удовольствия от жизни.
Важный импульс к изменению моделей мышления и действий психотерапевтов придало движение «Позитивной психологии и психотерапии», инициированное в то время президентом Американской психологической ассоциации (АПА) Мартином Селигманом. Девизом Движения позитивной психологии стали его слова: «Психология – это не только изучение болезней, дефектов, слабых мест. Это еще и наука о счастье, силе и добродетели» (Seligman, 2002). Психологов он и его соратники призывали нацелить свою работу на изучение и формирование чувства собственного благополучия, счастья и удовлетворенности жизнью, гордости, радости, а также конструктивного образа мышления (оптимизма, надежды, доверия). Чуть позднее к этому перечню были добавлены общественные ценности, такие как ответственность, альтруизм, толерантность, душевная доброта и бескорыстие.
В Германии целые исследовательские коллективы занялись изучением чувства собственного благополучия и социальной компетентности, что рассматривалось как важная часть «качественной жизни». Между этими двумя понятиями часто не видели разницы, подразумевая, что чувство благополучия, ощущения счастливой и наполненной смыслом жизни и есть самый важный показатель и параметр качества жизни. Существенными стали признаваться точное определение и диагностика психологических ресурсов здоровья (в противовес психологическим дефицитам).
Однако неизбежно возникла проблема разграничения психологического благополучия, удовлетворенности жизнью и жизненных (психологических) ресурсов. Также стало обычным делом разделение психического, материального и физического благополучия, ранее считавшихся неразделимым целым. Идея достижения психического благополучия посредством избавления от физических, материальных или душевных страданий вновь оказалась поставлена под сомнение.
Психическое здоровье в целом стало пониматься как довольно сложный и многокомпонентный концепт. Его изучение привело к появлению нескольких более или менее сложных схем, все более сложных и многогранных, но неизбежно включавших в себя чувство собственного благополучия. Да и само благополучие начали рассматривать не только в эмоциональном контексте, но и добавлять социальные аспекты, такие как уважение и принятие других людей; вера в то, что общество предоставляет достаточные возможности для ничем не ограниченного личного развития, и в то, что собственные жизнь и свершения полезны для общества, будут оценены им по заслугам; социальная интеграция и убеждение, что социальные аспекты существования логичны, осмысленны и предсказуемы (Riff & Singer, 2002).
Счастье и благополучие, в свою очередь, привлекли внимание государственных и бюрократических структур. Счастье населения (избирателей) начало заботить чиновников здравоохранения и образования, привлекло внимание бизнесменов и финансистов. Актуальным стало изучение факторов счастья и благополучия.
Источники счастья и благополучия
Совершенно неожиданно социологические и экономические международные организации стали использовать разные индексы счастья для оценки как национального благополучия, так и эффективности деятельности правительственных структур. Подсчеты национальных индексов счастья вызвали широкий политический резонанс – в связи с тем, что неплохо экономически развитые страны по индексам счастья занимали далеко не призовые места. Международные исследования «Индекса счастья» из года в год показывают, что валовый национальный продукт (попросту говоря – деньги) не является определяющим фактором, как и уровень здоровья, состояние экологии и здравоохранения, хоть эти факторы счастья и благополучия нельзя сбрасывать со счетов. Цитируя ряд эмпирических исследований, Майкл Аргайл и Андреа Абель-Брэм (Аргайл, 2003; Abele, Becker, 1994) со всей очевидностью показывают, что абсолютно измеренный уровень материального благополучия хоть и связан незначительной корреляционной связью с чувством счастья и благополучия, но не может рассматриваться в качестве наиболее существенного его компонента, особенно в длительной временной перспективе. Изменения уровня счастья после, например, большого выигрыша в лотерею или значительных материальных потерь спустя время возвращаются к прежнему, относительно стабильному для индивида уровню счастья (Аргайл, 2003, c. 162–163). То же можно сказать о других жизненных горестях и радостях. Влияние внешних факторов, таких как здоровье, доход и гендер, на чувство благополучия и счастья Аргайл оценил лишь в 15 %. В корреляционных исследованиях лаборатории Абель-Брэм чувство благополучия значимо коррелировало лишь с физическим здоровьем.
Глава 3
Что мешает наслаждению?
Первое, что приходит в голову при ответе на этот вопрос, – отсутствие объекта наслаждения. Какое может быть удовольствие в том, что жить негде, денег не хватает, здоровье шалит, а люди злобны и неприветливы? Про людей, которые приводят эти или другие – множество! – доводы в пользу того, чтобы быть несчастными, вероятно, следует сказать, что они не научены получать удовольствие от жизни.
Окружающий мир слишком разнообразен, в нем в любой момент времени есть масса вещей, которые могут расстроить, и не меньше тех, которые могут понравиться, если мы обратим на них внимание. Отвлекитесь на секунду от чтения и посмотрите вокруг. Видите ли вы нечто такое, что вам нравится и доставляет удовольствие? Если таких вещей нет, странно, что вы терпите подобное окружение. Может, эти неприятные вещи стоит терпеть, чтобы получить большее удовольствие в будущем? Вероятно. Но надо ли терпеть? Или лучше скорее приступить к тренингу удовольствия?
Итак, вряд ли внешний объектный мир несет ответственность за наше плохое самочувствие и неспособность находить в нем объекты наслаждения. Дело, вероятно, в нас самих, наших привычках и отношении к миру.
Некоторые заблуждения относительно наслаждения
В отношении наслаждения в обществе существует множество преувеличенных и странных убеждений, часть из которых легко отнести к нерациональным убеждениям в смысле рационально-эмоциональной поведенческой терапии (А. Эллис) или дисфункциональных когниций (А. Бек).
Особенность данных заблуждений заключается в том, что они нередко образуют пары, противоположные по смыслу и относящиеся как бы к разным, экстремальным полюсам одной шкалы. Рассмотрим полярные заблуждения, чаще других встречаемые в тренинге.
