И все же незадолго до полуночи он пересек границу между Урдисабаном и Лиам-Сабеем. Об этом свидетельствовала заброшенная застава: деревянная казарма с высаженными рамами и дверью, обнесенная частоколом, в котором не хватало больше половины столбов. Сафир переночевал в ней, а наутро двинулся дальше. Ему попались еще три поваленных ураганом дерева, но два из них упали в сторону от дороги, так что почти никаких задержек в пути не было. Вскоре Сафир пришел в какую-то деревню. Была ночь, и он увел у какого-то бедняги коня, чтобы добраться до Тальбона. Идти дальше пешком он был уже не в силах. Ноги и спина казались чужими, а до столицы оставалось еще много миль.
После этого несколько суток прошли в полуголодной гонке на запад, а затем Сафир въехал в город под названием Виамар, управитель которого знал его в лицо. Явившись к ратуше, юноша потребовал у стражников сообщить о нем лорду Маневалю. Воины оглядели его с сомнением, но послали какого-то служку наверх. Через некоторое время на крыльце показался Маневаль в сопровождении двух телохранителей. Всмотревшись в лицо Сафира, он всплеснул руками и воскликнул:
— О всесильные боги! Лорд Маград, что с вами?!
— Позвольте я объясню не здесь, — отозвался Сафир. — Дело чрезвычайной важности.
Маневаль испуганно поглядел на него, затем кивнул и сказал:
— Разумеется, прошу за мной.
Пока они поднимались на второй этаж, где находились покои управителя, Маневаль распорядился принести ужин, вино и одежду для Сафира.
— И прикажите приготовить ванну, умоляю! — воскликнул Сафир. — Я сам себе противен.
— Конечно, великие боги, как я сам не подумал! — Маневаль тут же подозвал слугу и отдал нужное распоряжение.
— Императрица мертва, — сказал Сафир прямо, когда они оказались в покоях Маневаля и дверь закрылась за ними. — Убита уримашскими пиратами.
Управитель всплеснул руками, тяжело опустился в кресло и, подняв глаза на Сафира, сказал:
— Прошу вас, лорд Маград, рассказывайте!
И Сафир, расположившись напротив Маневаля, поведал ему историю морской погони, битвы, а также своих пленения и бегства.
— Как странно, — сказал Маневаль, когда юноша закончил, — что пираты пощадили только вас. Было бы логичней, если бы они решили потребовать выкуп за императрицу Флабрию. И вообще, ее смерть кажется мне бессмысленной. — Он пожал плечами. — Не может быть, чтобы она или ее служанка дали уримашам повод расправиться с ними.
— Меня тоже удивили слова юнги. — Сафир кивнул. — Но зачем ему лгать? Впрочем, я до сих пор не понял даже, зачем он помог мне.
— Это действительно неясно, — согласился Маневаль.
В это время в дверь постучали — слуги принесли ужин. Когда они, оставив подносы и кувшины, вышли, управитель сказал:
— Так вы считаете, что кораблям уримашей помогало колдовство?
— Только так можно объяснить скорость, с которой они нас преследовали. — Сафир развел руками. — Но что в этом удивительного? Они могли нанять какого-нибудь мага, полагаю, средств на это у них хватает.
— Да, это вполне вероятно. И вы правы: император должен узнать о случившемся как можно быстрее.
— Мне бы хотелось завтра же утром выехать в Тальбон.
— О, конечно, я распоряжусь обо всем. И у вас будет сопровождение. Думаю, четырех всадников хватит?
— Вполне. Через неделю мы будем в столице.
— Можно послать почтового голубя, но стоит ли доверять столь важные новости птице?
Сафир покачал головой:
— Я сам доставлю скорбную весть императору.
— Хорошо, — Маневаль кивнул. — Надеюсь, нашим кораблям удастся разыскать уримашские триремы и выяснить судьбу императрицы Флабрии.
— Надежды на это мало, но не сомневаюсь, что будет сделано все возможное.
— Кстати, насчет этого старика недалеко от границы, о котором вы упомянули. Вы уверены, что дом располагается именно справа от основного тракта?
— Конечно. Я прекрасно ориентируюсь на местности, — солгал Сафир. — Надеюсь, вам известно, что Пажеский Корпус — военный институт?
— Само собой, — Маневаль кивнул, — я спросил только для уточнения. Дело в том, что мне уже несколько раз докладывали о внезапном бегстве государственных преступников. Придут их арестовывать, а дом пустой, только слуги, но те, конечно, ничего не знают. Есть подозрение, что какая-то организация переправляет преступников в Лиам-Сабей. Возможно, вы случайно наткнулись на их перевалочный пункт.
— Почему бы вам не прочесать лес? — предложил Сафир. — Я, правда, не смогу вас сопровождать. Сами понимаете…
— Ну разумеется! — всплеснул руками Маневаль. — У вас совершенно иная миссия, лорд Маград, но я непременно сделаю, как вы сказали. Мятеж окончательно подавлен два дня назад, так что теперь можно с легкой душой выделить пару отрядов на поиски этой загадочной поляны. Выпьем за удачу! — предложил он, наполняя кубки вином.
— Она нам обоим понадобится, — отозвался Сафир, кивнув.
Они подняли кубки и выпили. Напиток был легким и обладал прекрасным ароматом. Юноша прикрыл глаза, чтобы насладиться букетом. Он был свободен, он был жив и почти добрался до дома. И за это тоже стоило выпить. Сафир произнес про себя тост и, улыбнувшись Маневалю, сделал еще один глоток.
* * *
Существо попробовало пошевелиться и ощутило, каким длинным стало его тело. Совсем непохожим на прежнее, которое было до того, как… но до чего? Кем оно было прежде? Оно не могло вспомнить. А впрочем, так ли это важно? В конце концов, все меняется. Остановка означает смерть.
Оно огляделось. Кажется, раньше мир был более цельным, не таким раздробленным. И нравился существу гораздо больше. А теперь… Куда делись все те краски, от которых разве что не рябило в глазах? Да, все-таки развитие не всегда приятно. Но, может быть, изменилось что-то еще? Существо пошевелило конечностями и ощутило, что их много, слишком много для того, чтобы ими пользоваться. Возможно, стоит взглянуть? Оно подняло голову и посмотрело на свое длинное членистое тело, черное и блестящее. Конечности шевелились беспорядочно, похожие на изломанный тростник.
«Кто же я? — подумало существо, изучая себя дюйм за дюймом. — И откуда взялось?» Оно не помнило ничего, кроме отдельных образов, да и те словно плавали в мутном потоке.
А потом оно услышало голос. Он звал. Не по имени и не словами, а завладевал волей, оплетал сознание невидимой сетью, которую нельзя было разорвать, с которой нельзя было бороться. Сначала он спрашивал, а существо отвечало, затем он рассказал о том, кто оно и зачем появилось на свет, а потом приказывал, и оно слушало, понимая, что исполнит любое желание голоса, каким бы оно ни было. Существо узнало, что оно должно служить и подчиняться, никогда не спорить и не сомневаться, и тогда ему позволят жить. Жить! Жить…
