впадинами. Огромный валун, размером с двухэтажный дом, молча лежит в одной из них, а вся поверхность льда за ним усеяна камнями помельче. Когда-то от скального жандарма откололся кусок породы. Он мчался по леднику, кроша лёд, и оставлял за собой длинный шлейф дроблёных камней. Теперь, когда эти камешки оттаивают, они глухо катятся вниз по ледяному лабиринту, и от этого звука становится не по себе.
С другой стороны шумит водопад. Он срывается со скалы и с рёвом вгрызается в прессованный снег. От брызг в снежнике образовалась огромная промоина, края которой откалываются и с плеском падают в воду.
Участок маршрута, проходящий по кромке ледника, был для меня загадкой. Вот он. Я совсем иначе представлял себе этот отрезок. Думал, пройду несколько метров по ровной поверхности, однако, выйти на лёд в этом месте не представляется возможным. Рельеф больше напоминает стиральную доску, рёбра которой метра по три-четыре.
Справа стена острых камней, внизу изрезанный лёд, впереди сомнительная тропинка. Я делаю первый шаг на мокрую крупу и вспоминаю вчерашний «камень-учитель». Предательское скольжение стопы заставляет меня остановиться. Теперь с предельной осторожностью я двигаюсь, как паук. Простукиваю грунт палками, которые иногда проваливаются сантиметров на тридцать, и выбираю устойчивую поверхность. Затем страхую вес тела дополнительной опорой и ставлю ногу. Каких-то пятнадцать метров, а так много сил и времени отняли они у меня. Ноги дрожат, не то от страха, не то от напряжения.
Передо мной озеро Сварта Сьон. Шведы назвали его Чёрное, потому что солнце не может осветить его полностью из-за стоящих вокруг него скал. Оно выглядит неприветливо, зато носит титул самого высокогорного озера в Швеции. Отсюда видна конечная точка моего сегодняшнего маршрута – седловина перевала Тарфалапасс. Самый логичный путь до неё проходит по снежнику, который спускается в чёрные воды мрачного водоёма. Вот здесь бы и пригодились мне кошки и ледоруб. Идти по многолетнему снегу, прорубая ботинками ступеньки в фирне, я не решился. Уклон такой, что, сорвавшись, в мгновение окажешься в ледяной воде.
Тень от вершины Кебнепакте делает это место совсем не дружелюбным. Вдобавок к этому, обходя снежник, я забрёл в другую, опасную часть перевала. «Живые» камни под ногами не дают расслабиться, а тысячи таких же, лежащих на крутом склоне слева, заставляют прислушиваться к малейшему шороху вокруг. Одно радует, камни покрыты внушительным слоем мха, а значит, больших камнепадов тут не было очень давно. Теперь даже не знаю, что было страшнее: ходьба по зыбкой кромке ледника или напряжённое ожидание заскучавшего камня сверху.
Стою на перевале и любуюсь видом горы Дракригген – Спина Дракона. Она так и манит к себе. По её острому оголённому ребру можно пройти к пику, воткнутому в небо, словно шип розы. Внизу, под перевалом, раскинулась новая долина Куопперваж, на дне которой расположились удивительные узкие озёра. Они каскадами впадают друг в друга и образуют непрерывную цепь протяжённостью более четырёх километров. Где-то там, за озёрами, мой люксембургский знакомый Миш ставит палатку, готовясь к ночлегу. Отсюда всё выглядит таким крохотным и доступным. Именно здесь, в крайней точке путешествия, рождается неудержимое желание нового приключения. Именно здесь можно с уверенностью сказать, что, несмотря на трудности, я снова пойду в горы. Именно здесь, с высоты можно открывать для себя всё новые и новые горизонты.
На крыше
Эос, богиня зари, медленно поднимается со своего ночного ложа и распускает по небу розовые кудри. Оттого плато Нида, с которого я держу путь, окрашивается в пурпурные тона. Горы просыпаются и нехотя подставляют бока утреннему солнцу. Впервые иду свой собственный маршрут, через те «места интереса», которые я выбрал сам. Несложный сопкообразный рельеф самой высокой горы острова Крит, с красивым именем Ида, позволяет импровизировать. Моя цель – пять вершин: Кусакас, Вулумену, Агафиас, Тимиос-Ставрос и Столистра.
Начало мая. Ни души. На длинном снежнике впереди ни одного следа. Приятно быть одним из первых. Всё во мне радуется. Ощущаю лёгкость и свободу. Раньше всегда был какой-то груз, бремя. Это страх – когда ты один, он давит, но не теперь. В походе по северной Швеции я видел, как юная девушка и седой старик ходят в одиночку и не боятся. Не потому, что они бесстрашные идиоты, а потому, что осознают реальную опасность. Не страх, осторожность – твой верный друг. Спасибо вам, скандинавы! Без вас бы я так и ходил под собственным гнётом.
Кусакас. Ветер с моря. Он здесь такой силы, что может сдуть штатив с фотокамерой, как фантик со стола в уличном кафе. Сильный, но приятный. Стою и смотрю на север острова. Пытаюсь найти уютную бухту, в которой спряталась маленькая деревушка Бали, где мои девчонки наверняка ещё нежатся в тёплой постели. Просыпайтесь, любимые!
Вулумену. Отсюда видны все макушки горы. Плавность их линий завораживает. Они перетекают одна в другую, словно огромные волны. Вот та, с которой пришёл сюда. Следом та, на которой стою. Дальше массивным пупырём возвышается Агафиас, туда иду вскоре. Потом Тимиос-Ставрос – доминанта массива. За ней Столистра. А ещё видно, как много здесь снега. Неожиданно много.
Агафиас. Как удачно расположились вершины. Будто каждая из них является смотровой площадкой для всех остальных. Можно бесконечно смотреть на округлые формы горы, которая в белоснежных нарядах выглядит ещё более женственно. Может, поэтому в древнегреческой мифологии кормилицей Зевса была именно она, Ида?
Тимиос-Ставрос. Крыша Крита. Гору венчает часовня, сложенная из плоских камней. Сейчас она завалена снегом под самый потолок. Войти невозможно. Ну, если «не» в неё, так хотя бы «на» неё. Теперь я стою на крыше в прямом смысле слова. Две тысячи четыреста пятьдесят шесть метров. Все ветра Средиземноморья обдувают меня. Хочется ликовать от радости и прыгать от восторга. Сдерживаюсь, я же на крыше.
Весь остров как на ладони. Южное и северное побережья изрезаны бухтами и усыпаны густыми россыпями маленьких домиков. На востоке массив Дикти с ещё более пологими вершинами, чем на Иде. На западе горный хребет Лефка-Ори, красивая остроконечная гряда со снежными шапками наверху. Все три массива более двух тысяч метров высотой. Если сложится, прилечу сюда снова. Как минимум два повода будут ждать меня здесь. Ну а сейчас стараюсь закрепить каждый образ, каждую эмоцию этого дня в своей памяти – пора возвращаться.
Постой-ка, а как же Столистра – пятая вершина? Вот же она! Склоны укутаны снегом. Ветра надули карниз. Это единственная грань на всей горе. Смотрю на неё и понимаю, что туда уже не
