Однако, сделав короткий вдох, я с облегчением убеждаюсь, что это не так. То ли от трусов, то ли от самого члена доносится легкий мятно-цитрусовый аромат чистого тела, словно Антон, как и я, недавно вышел из душа.
Набравшись смелости, легонько сжимаю стремительно твердеющий и подрагивающий от скопившейся в нем крови член, а затем заглядываю парню в лицо в поисках одобрения.
– Взяла в руку, дрочи, – инструктирует он, и я, пытаясь действовать мягко, провожу ладонью вверх-вниз по внушительному стволу.
Буквально через несколько секунд ритмичных движений член становится прямо-таки каменным и, по ощущениям, даже увеличивается в размере. Как зачарованная, смотрю на головку с крошечной дырочкой посередине, из которой выделяется прозрачная смазка. Не удержавшись, захватываю влагу большим пальцем и круговыми движениями распределяю ее по возбужденной плоти.
Неожиданно мое тело обдает жаром. Противоречивые чувства закручиваются спиралью где-то в груди, а потом резко устремляются вниз живота, вызывая там сладостную истому. Начинаю елозить тазом туда-сюда. Отчего-то мне непременно хочется двигаться, да и между ног становится предательски влажно.
– Тебе приятно? – интимным шепотом интересуюсь я.
– Да, блядь, – выдыхает парень, а затем плавно кладет ладонь мне на затылок. – А теперь возьми его в рот.
Облизав губы, я снова подаюсь чуть вперед и осторожно касаюсь языком бархатной верхушки члена. Она слегка солоноватая, и ее вкус провоцирует у меня новый приступ внезапного слюноотделения. Даже удивительно, что мое тело с такой охотой откликается на Антона. Он ведь меня даже не трогает…
Обхватываю гладкую головку губами и тут же выпускаю. Ощущения странные, но довольно приятные.
– Глубже, – раздается очередной приказ.
Вновь погружаю твердую плоть в рот, на этот раз до тех пор, пока она не упирается мне в нёбо. Отвожу голову назад и снова повторяю движение. Скольжу вниз, а затем опять возвращаюсь к верхушке. Обвожу ее языком, посасываю, изо всех сил стараясь сделать ему приятно. И тихий шипящий вдох сквозь зубы над головой говорит о том, что у меня это получается.
Однако неспешные комфортные ласки продолжаются совсем не долго. Не проходит и минуты, как Антон, по-хозяйски намотав мои влажные волосы на кулак, усиливает давление на затылок и резко проталкивает член мне в глотку, заставляя поперхнуться. Желудок, скрутившись в рвотном позыве, непроизвольно дергается к диафрагме, а на глаза наворачиваются слезы.
– Расслабь горло, – доносится сверху, пока я очумело моргаю.
Воздуха становится до безумия мало, и когда эрекция наконец покидает мой рот, я, немного отклонившись, делаю торопливо-жадный глоток кислорода. Перед глазами вновь возникает огромный поблескивающий от моей слюны член, и его угрожающий вид заставляет меня внутренне сжаться.
– Дыши глубоко и ровно, – хрипло произносит Антон, прежде чем вновь пригвождает меня к своему мощному стволу.
В заднюю стенку горла снова утыкается пульсирующая твердь, и на меня накатывает тошнота. Беспощадные толчки повторяются, а жесткая хватка на затылке лишь крепчает. Мне трудно дышать, по щекам льются слезы, липкие загустевшие слюни тягучей массой капают с подбородка, а губы кажутся онемевшими. Происходящее уже ничуть не похоже на возбуждающую игру, это грубое оральное насилие!
Вцепившись побелевшими пальцами ему в бедра, я дергаюсь назад в попытке прервать безжалостное вторжение в мой рот, но ладонь Антона, удерживающая голову, не дает ни единого шанса на спасение. Толчок. Еще один. И еще. Горло саднит, колени, на которых я сижу уже, кажется, целую вечность, ноют, а с непривычки натруженная челюсть затекла.
– Дыши через нос, Камила, – на этот раз голос Антона звучит менее повелительно и по тону напоминает совет.
Поняв, что рассчитывать на пощаду мне не стоит, я концентрируюсь на словах парня, пытаясь осознать их смысл. Так, дышать носом, расслабить глотку… Что ж, надо попробовать. Другого выбора у меня все равно нет.
Медленно и глубоко втягиваю воздух в легкие, и с его прибытием паника понемногу стихает. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вроде бы не так уж и сложно.
Постепенно мои движения становятся менее дерганными и натужными, и вместе с этим грубая хватка на затылке слабеет. Парень отпускает мои волосы, а через несколько мгновений я и вовсе ощущаю его мягкие, почти любовные поглаживания по голове. Будто он меня подбадривает.
Более-менее освоившись и поймав нужный темп, я поднимаю глаза наверх и сквозь белесую пелену слез замечаю, что Антон на меня смотрит. Пристально. Внимательно. Жадно.
Опускаю веки и вновь сосредотачиваюсь на процессе. Во рту очень горячо и влажно, но, судя по всему, парня это заводит. Доказательством тому служит его учащенное дыхание, едва пробивающееся сквозь хлюпающие звуки минета.
Хорошо. Очень хорошо, что ему нравится. Я обязательно доведу его до оргазма, и тогда он захочет продолжения. По-другому и быть не может!
Стою на коленях перед Антоном и, обхватив губами его напряженный член, интенсивно двигаю головой туда-сюда. И как бы я ни хотела оправдать себя и свой поступок, отрицать, что происходящее в высшей степени грязно, пошло и извращенно, нельзя. Если бы еще пару месяцев назад мне кто-то сказал, что в скором времени я буду орально ублажать малознакомого парня, я бы неверяще рассмеялась. Конечно, я никогда не считала, что секс возможен только после свадьбы, но и особой развязностью не отличалась. Не в моих правилах было прогибаться под парней. Но сейчас обстоятельства изменились.
Точка невозврата пройдена, и теперь я уже не та невинная девочка, что слушала маму и не позволяла себе лишнего. Во мне проснулась какая-то другая Камила – дикая, переступающая границы морали и невероятно испорченная. Мне стыдно и в то же время хорошо. Больно и вместе с этим приятно. Вероятно, я попала во власть греха (помнится, именно так говорила про блудливых женщин моя покойная бабушка). Иначе как объяснить, что в моменты очевидного разврата я испытываю запретное и такое сильное возбуждение?
– Замри, – голос Антона кажется непривычно севшим, а рука вновь сжимает мою макушку.
Внезапно член напряженно вздрагивает в коротких пульсациях, а через секунду в нёбо ударяется горячая струя спермы. Парень обильно и бурно кончает, и я с удивлением ощущаю на языке незнакомый терпкий вкус с нотками горечи. Его жидкости становится так много, что она вплотную подкатывает к горлу, грозя вот-вот переполнить рот.
– Глотай, – хрипит он, и я, не придумав ничего лучше, повинуюсь.
Медленно отстранившись, Антон цепляет рукой мой подбородок и приподнимает лицо. Его взгляд из-под полуприкрытых век кажется необычайно мглистым и засасывающим, поэтому буквально на миг я теряю ощущение реальности, растворяясь в пучине черных
