Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
речь выходца из Уэльса, но сам-то я не из Уэльса… И не из Африки. Я белый парень с черным лицом – вот кто я такой. Везде чужой.
– Точно! И я себя так ощущаю. Точно так, как ты описал.
– С тобой-то все будет хорошо. Когда пишешь картины, цвет твоей кожи никого не интересует.
– Если бы, – вздохнула Джинни. – Но это не так. По-моему, еще как интересует. Думаю, есть разница между тем, как пишут черные и как пишут белые. Точно так же, как между французской и китайской живописью, например. Ее легко заметить.
– И в чем она, разница между искусством черных и искусством белых?
– Этого-то я и не знаю, понимаешь! В том и суть. Поэтому я и чувствую себя так же, как ты, и не знаю, где буду своей…
– Ладно. Но ты свободна, разве нет?
– Свободна?
– Свободна делать, что душе угодно. Как и я. Я везде чужой, но это значит, я свободен. Никто не может меня удержать.
«Кроме Джо Чикаго», – подумала Джинни. Но Энди отказывался говорить об этом. И на самом деле все было гораздо сложнее, чем она могла объяснить. Поэтому они просто продолжали сидеть у трейлера, а потом пошли к двум старушкам, купили по мороженому и отправились на пляж искать крабов, но крабы прятались очень хорошо, так что охота не увенчалась успехом.
4
Телефонный звонок
Все вокруг считали, что Джинни хорошо рисует. Учителя быстро замечали это, и ее работы всегда висели на выставочном стенде. В одной из школ она даже специально попыталась рисовать хуже, но ее все равно хвалили, а рисунки все равно брали на выставку. Именно тогда Джинни поняла, насколько там все глупые, возненавидела их за это и расстроилась так, что едва могла дышать.
Это было в том городе, где они жили в подвале. Папа спал в гостиной, а ей досталась единственная спальня. Плита, холодильник и кухонная раковина тоже стояли в гостиной. А наверху жил маленький мальчик. Они пытались играть во дворе вместе, но он постоянно плакал. Как-то раз его унесли наверх только из-за кошачьей царапины. Когда родители забрали его, Джинни осталась во дворе одна; за большой угольной ямой среди цветочных горшков она принялась строить город для своего игрушечного кролика, гадая, не умрет ли от царапины ее товарищ по играм.
В другой школе все должны были носить темно-зеленую форму и соломенные шляпы, которые удерживала на голове только тугая резинка под подбородком. Чтобы попасть на площадку для игр, нужно было пройти две улицы, поэтому учителя выстраивали их парами и требовали держаться за руки. Джинни в пару всегда доставалась девочка по имени Джеки, которая вечно отпускала ее руку, пока учительница не заметила этого и не отругала ее.
На столике возле кровати Джинни стояла фотография матери в обитой кожей рамке. Все отмечали, насколько они похожи. Они с папой называли маму «Маман», на французский манер. Каждый вечер Джинни разговаривала с ней: просила передать Деве Марии, чтобы та прислала ангелов, которые уберегут Джинни от дурных снов. Как-то другие девочки решили рассказать ей секрет, но заставили поклясться смертным ложем матери, что она никогда его не раскроет. Джинни тогда очень испугалась. Она думала об этом весь вечер и никак не могла выбросить из головы. Смертное ложе казалось ей чем-то вроде особой кровати, которую привозят домой, когда тебе приходит время умереть; и вот уже и ты знаешь, к чему все идет, и все знают, пора ложиться спать, но ты не хочешь идти в кровать, но должен, потому что пришло твое время. О том, что именно происходит на смертном ложе, было и вовсе страшно подумать. В тот вечер она никак не могла успокоиться, и папа, который пришел поцеловать ее на ночь, обнаружил мокрую от слез подушку. Объяснить, в чем было дело, Джинни не смогла.
На следующее утро Джинни как раз собиралась идти на работу в «Дракон», когда зазвонил телефон. Она сразу узнала голос собеседницы и почувствовала, как сильно забилось сердце. Это была Венди Стивенс.
– Привет, Джинни! Твой папа дома?
– Нет, он на работе. Хотите, я дам вам его номер? Он, скорее всего, в офисе…
– Спасибо, милая, его номер у меня есть. Я просто почему-то решила, что он будет дома.
– Ну…
– Подожди. Ты занята?
– Мне на работу нужно, смена начинается через полчаса, но…
– На работу? А где ты работаешь?
– В кафе. Ничего особенного.
– Здорово. Послушай… Папа говорил тебе что-нибудь после того, как я ушла?
– О вас?
– Да. И о том, почему я приходила.
Теперь у Джинни тряслись поджилки. Сев на пол, она уперлась локтем в стену.
– Нет.
– И не говорил о том, что происходит в Ливерпуле?
– В Ливерпуле?.. Не понимаю, о чем вы. Что там происходит?
– Что ж… Знаешь, давай-ка я позвоню ему. Он сам тебе все расскажет, так будет лучше.
– Нет, подождите! В чем дело? Расскажите мне, пожалуйста. Я недавно спрашивала его о вас, но он ничего не говорит. И я знаю, что что-то не так. Но если вы думаете то, что мне кажется, то это все неправда, клянусь вам, это все ложь.
Пару секунд на том конце провода царило молчание.
– О чем ты, милая? – спросила Венди Стивенс совершенно другим тоном. – Что я, по-твоему, думаю?
– Что он… Вы ведь ведете какое-то расследование, да?
– Расследование? С чего бы?
Теперь уже Джинни не знала, что сказать.
– Я просто подумала… Вдруг. Ну знаете, кто-то мог вам сказать о чем-то, но это неправда. О нас с ним. Как в газетах пишут, знаете, о детях, которых берут в приемные семьи. Я думала, вы поэтому пришли. И боялась…
– Так, давай разберемся. Ты думала, я проверяю, не бьет ли тебя отец? Об этом речь?
– Да, – ответила Джинни, едва дыша. – Да, я так и думала. И если дело не в этом… Понимаете, просто мы же к разным расам относимся, так? И я знаю, социальные работники не любят, когда у белых родителей черные дети. Потому и подумала, вдруг… Не знаю.
– Это всего лишь один из принципов, который относится, к тому же, только к детям, которых усыновили или взяли под опеку. Но ты его родная дочь, так что не беспокойся. И кстати – он бьет тебя?
– Нет! Боже, конечно же нет!
– Я и не сомневалась. Нет, дело совсем не в этом. Но ты, получается, все это время меня подозревала? И не спросила его об этом? Хотя, понимаю, это было бы непросто, да?
Сейчас Венди Стивенс говорила прямо и гораздо более разумно, чем во время своего визита. Может быть, так казалось потому, что Джинни не видела ее приклеенную улыбку – а может, она и не улыбалась вовсе.
– Но в чем тогда дело? – спросила она. Предмет ее беспокойства изменился, но
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
