не выдавал своего волнения. Но это была только видимость. Недаром же его верный помощник тревожился больше обычного.
— Чем черт не шутит? — сказал он. — Может, мне все-таки приготовить брандспойтик?
— Брандспойтик? — нерешительно переспросил укротитель. Он задумался, затем тряхнул головой и, видимо, окончательно решившись, твердо произнес:
— Нет, обойдется.
— Может, хотя бы обвяжетесь тросиком и оставите дверь приоткрытой, чтобы я мог… в случае чего…
— Не надо, — отрешенным голосом сказал укротитель, — но будь начеку!
Он подтянулся, сосредоточился, открыл дверь и вошел… в кабинет директора жилищно-ремонтной конторы.
ЭДИАГ
Прихожу это я в поликлинику. Батюшки! Двери передо мной сами распахиваются, а навстречу выскакивают две симпатичных электронных секретарши.
— Прошу ко мне! — щебечет одна.
— Извини, дорогая, но этот пациент мой, — чирикает другая, кокетливо ероша мелкие завитки антенн.
Усаживает она меня в мягкое кресло на эскалаторе и привозит прямо к двери с табличкой:
ЭДИАГ-121
(электронный диагност)
Прием круглосуточно
Эдиаг в сверкающем халате из нержавеющей стали внимательно обшарил меня своими рентгеноглазами.
— Больной такой-то, — доложила приятным голоском красотка. — Температура 36 целых, 5 десятых и 35 тысячных, давление верхнее столько-то, нижнее такое-то, лейкоцитов па процент выше, а эритроцитов на полпроцента ниже нормы и т. д. и т. п.
До сих пор удивляюсь, как она смогла разузнать все это за время минутной поездки на эскалаторе.
— Снова вы?.. Раздевайтесь! — хмуро пробурчал Эдиаг.
Почувствовав прикосновение множества присосков, я невольно вздрогнул.
— Так, так, — сказал Эдиаг, — выписываю вас на службу.
— А бюллетень? — зашумел я. — У меня колики.
— Я вам запретил пить, я вам запретил пить… — словно попугай, твердил Эдиаг.
— И не нюхал даже.
— Лжете! Сегодня выпито 321 грамм («Э… обжулили меня-таки на 79 граммов», — подумал я). Вчера 572 грамма коньяку плюс три бутылки пива жигулевского, позавчера…
Он весьма точно перечислил все выпитое и съеденное мною за неделю, а в заключение бесстрастно заявил, что о нарушении предписанного режима лечебного питания будет сообщено общественности.
— Не имеете права, вы обязаны строго хранить медицинскую тайну! — яростно заорал я.
В это время кто-то меня растолкал:
— Гражданин, ваша очередь к врачу.
Пошатываясь, я побрел в кабинет. За столиком сидел наш славный старичок Кулис.
— Что? — тяжело дыша, спросил он.
— Колики.
— Продолжаете выпивать?
— Ни-ни, ни грамма.
— А нос почему сизый?
— Он у меня отродясь такой…
Выходя из кабинета с бюллетенем в руках, я подумал:
«Кибернетика, понятно, штука неплохая, но дай бог крепкого здоровья и долгих лет милому, доброму Кулису».
ГОРЯЧАЯ ВОДА КРУГЛОСУТОЧНО
Наша старая квартира была хотя и с неудобствами, но зато со всеми. Когда мы переехали в новый дом, супруга воскликнула:
— Нет, мужчина не способен оценить, какое это блаженство — горячая вода круглосуточно!
Но, смею заверить, я все же оценил это удобство и каждую свободную минуту проводил в ванне. Дело дошло до того, что, сидя по горло в воде, я читал, писал и разработал два своих лучших рацпредложения.
Давно известно: радость никогда не бывает полной, если она не разделена с друзьями. Вечером в субботу мне повстречался Лусинь, шагавший в баню.
— К чертям баню! Кру-у-гом! — скомандовал я. — У нас, брат, горячая вода круглосуточно.
— Душевный ты человек! — хлопал меня по плечу разомлевший после купания Лусинь. — Но все же. сам посуди, какой уважающий себя человек после баньки пьет кагор?.. Ладно, в следующую субботу приготовь закуску, а уж остальное обеспечу я. Понял?..
— Понял? — сказала жена, когда я, проводив Луси. чя к троллейбусной остановке, возвратился домой. — Учти, у меня тоже имеются приятельницы…
В понедельник придя с работы, я обомлел. Квартира напоминала детский сад. Разнокалиберные ребятишки оккупировали все стулья, диван и даже подоконники.
— Уж извините за вторжение, — бросилась мне навстречу Ольга, школьная подруга жены. — Мы с сестрой купаем свои выводки. У нас, как на конвейере. Сестра там колдует, а я тут раздеваю, одеваю… Те, что на диване, обсыхают. Остались только пододонничные…
Едва детсад удалился, пришел Лусинь со своей Ингой.
— Она, — шепнул мне в коридоре Лусинь, — пришла проверить мое субботнее алиби, но на всякий случай прихватила чемоданчик с принадлежностями для купания.
На прощание Лусинь толкнул меня пальцем в живот:
— Слухами земля полнится. Андрюша и Петюша тоже прослышали о твоей ваннке-самобранке. Если не возражаешь, они будут навещать тебя по средам.
— Слушай, — взмолился я, — но у них-то самих дома имеются ванны.
— Да, но у них ванны с колонками. Топить надо. А у вас горячая вода круглосуточно! А в остальном не прогадаешь. Их горючее, твоя закуска…
— Равноправие так равноправие, — решительно заявила на днях супруга. — Порядок — враг анархии. Составим справедливый график. Три раза в неделю для твоих друзей-приятелей, три — для моих.
— А сам я когда буду?
— По воскресеньям.
На том и решили. Единственная заминка: по воскресеньям нет горячей воды. То ли насос выходной, то ли что-то другое. Но я приспособился. Хожу раз в неделю принимать ванну к соседям по лестничной площадке. К счастью, в их графике по четвергам «окошко».
КАЛАМБУРИЛЬЩИКИ
С трепетом развернув свежий газетный лист, инженер Сорокин издал победный вопль и стал отплясывать нечто среднее между гопаком и лезгинкой.
— Читайте, завидуйте! — восторженно размахивал газетой Сорокин. — Художественное произведение… первое… напечатали… мое… Сосед справа, заведующий счетно-расчетного отдела Свистунов, и соседка слева, скромная домохозяйка Пеламидова, ахнули и впились глазами в строки газеты
«ПЛОДЫ РАЗМЫШЛЕНИЯ
Поэт находится на распитье.
А. К. СОРОКИН старший инженер-конструктор третьего городского промышленного комбината по производству игрушечных изделий из отходов бумажной, химической и деревообделочной промышленности».
И это все? — робко осведомился Свистунов.
— Все, — подтвердил Сорокин, — а разве этого мало? Понимаете, ехал как-то в трамвае и вдруг… озарило.
— Скажите, — вмешалась
