ведь намного выгоднее продавать, – догадался Гоблинович. – Произвести её несложно, а покупатель всегда найдётся». Только вот как могут разумные создания платить за низкопробный продукт?
Дюндель решил «заморить червячка». Он поднял горбушку хлеба, вытер и принялся жевать. Наблюдая за ним, Гоблинович хотел было провести аналогии – но внезапно его оглушил сигнал радара.
Антоха бросился к панели управления. Дюндель, не переставая жевать, последовал за ним.
На экранах показался аппарат сферической формы, который двигался прямо позади.
– Гы, прикольно, – усмехнулся Дюндель. – Мандаринка сзади наяривает!
– Что ещё за мандарины? – бормотал Антоха, переводя свой взгляд с экранов радара на монитор. – Не видел я ни разу таких аппаратов…
Пассажиры необычного корабля даже не пытались связаться с гаражом. Да и Антоха не горел желанием ни с кем разговаривать. «Может, это вообще беспилотник?» – рассуждал он. Внезапно, словно удар о кирпичную стену, его осенила страшная догадка: что, если гараж занесло в Свободные Художники, и сейчас за ним гонится местный пограничный патруль?
– Мужики, – проговорил он, бледнея, – винтить отсюда нужно: это, походу, уже не Елдыринская Губерния…
– Чиво?! – воскликнул Дюндель, роняя кусок изо рта.
– «Чиво-чиво»! – передразнил Антоха. – Нас, говорю, в Свободные Художники сдуло, а чёртов мандарин – это мусора ихние, усёк?
Дюндель пробормотал какое-то ругательство или свой новый трек. Иннокентий взглянул на мониторы: инопланетный корабль становился всё ближе.
– Гони, гони! – заорал Бабельянц, сотрясая воздух обоими кулаками. – Эти сволочи заберут коробку!
Антоха, склонившись над панелью, попытался прибавить скорости, однако оторваться не удалось.
– Ёперный карась, да чтоб меня леший дрючил! – заорал Антоха. – Нужно подкинуть ещё дерьма!
Дюндель и Гоблинович одновременно бросились к отверстию бака и принялись откручивать винт. Бабельянц тотчас же подскочил к открытому люку и кинул туда часть фекалий.
– Отлично, – сказал Иннокентий, затягивая винт.
Антоха вновь попытался набрать разогнаться, но не тут-то было: корабль, не меняя хода, продолжал двигаться с прежней скоростью.
– Что за… – пробормотал Антоха, панически нажимая на рычаги. – Какого лешего оно сейчас не работает?!
В перспективе показалось бледное сияние. Будто очерчивая громадный объект, оно простиралось за пределы видимости. Внутри этого пространства не было ничего, кроме серповидной мерцающей полоски. Внезапно Антоху настигло прозрение: корабль неумолимо двигался навстречу одному из самых опасных и загадочных космических объектов.
– Всё, кранты, – в ужасе прошептал Антоха. – Это, мать его, жерло пространства-времени!
Обезумев от безысходности, покрывая ругательствами всё, что только можно себе представить, он стал ещё сильнее напирать на устройства управления; сообразив, что происходит, Дюндель принялся ему помогать… Елдыринцы знали: в туннель можно пройти, только если корабль двигается на определённом топливе – иначе живыми не выбраться. И этим топливом был вовсе не перзюзий акакия.
Старик, побледнев, застыл в обнимку со своим сокровищем. Корабль-преследователь остался далеко позади, но это теперь не имело никакого значения. Иннокентий подумал о том, что под занавес негоже суетиться. Мир показался ему гротескным, будто вылепленным из пластилина. Беготня, которой предавались Антоха и Дюндель, выглядела смехотворной. Появилось, однако, желание, чтобы всё закончилось поскорее. Внезапно, оглядывая кабину, Иннокентий увидел испуганные глаза Бабельянца. Старик, осунувшись, вопросительно смотрел, отказываясь верить происходящему.
– Не грусти, Афанасий, – приободрил его Гоблинович. – Возможно, внутри этой чёрной дыры мы найдём прекрасный мир с океанами коньяка… А на берегах из шуб там возлежат элитные куртизанки…
Бабельянц внимательно выслушал и даже не удивился. Он только пару раз в жизни слыхал о том, что в природе существуют жерла пространства-времени, через которые можно преодолевать тысячи эклов за пару часов. В Елдыринской Губернии не было ни одного такого объекта.
– Хотелось бы мне, Кеша, верить во все эти океаны коньяка и шубные горы, – задумчиво проговорил Бабельянц. – Но, боюсь, после смерти я ничего этого не заслуживаю.
Между тем гараж продолжал лететь прямиком в сияющую неизвестность. Внезапно корабль-преследователь появился снова и теперь спокойно летел за гаражом.
Антоха, бросив рычаги, повернулся к дивану. Взгляд его, полный отчаяния и ненависти, был устремлён на Бабельянца.
– Что, сука, доволен? – взбешённо проговорил елдыринец, сжимая кулаки. – Доволен, гад, что нормальных пацанов подставил?!
Старик был неподвижен. Его сморщенные пальцы продолжали сжимать коробку, оставляя на ней мелкие вдавленности. Выражение испуга на его лице сменилось какой-то стоической гримасой.
– Молчишь, сволочь? – не унимался Антоха. – Молчишь, падла?! Сам, небось, пожил в своё удовольствие, а нам, как скотам, теперь подыхать из-за тебя приходится?
– Оставь деда в покое, – произнёс Гоблинович. – Ты на всё это добровольно подписался – ещё и выгоду хотел поиметь. Так что веди себя достойно хоть напоследок, раз уж человеком достойным не вырос.
Антоха изумлённо посмотрел на дядьку. Внезапно корабль затрясло. Границы жерла пространства-времени, которые издалека напоминали расплывчатую полосу, приблизились. Теперь это была уже не полоса, а мерцающая туманность, куда погрузился гараж.
– Не втюхивай мне свои проповеди, – проговорил Антоха, резко обернувшись лицом к Иннокентию. – Я, может, потому достойным не вырос, что растил меня алкаш-неудачник!
Гоблинович усмехнулся: ответить было нечего.
Тем временем корабль оказался в гравитационном поле жерла пространства-времени. Гоблинович вспомнил, что где-то слышал об «эффекте макаронизации» – явлении, при котором любой предмет, укоторый находится у границ сверхмассивного объекта, бесконечно вытягивается в длину. Внимательно осмотревшись, Иннокентий не обнаружил ничего подобного. Корабль двигался прямо в пасть космического монстра.
Матерясь, Антоха предпринял последнюю – отчаянную и безнадёжную – попытку замедлить ход корабля. Разумеется, ничего не вышло. Содрогаясь от бессильной злобы, он вновь посмотрел на Бабельянца и двинулся к нему, готовый выместить на нём свою ярость.
– Ну всё, сука, молись, – мрачно произнёс Антоха. – Прибью, падла!
– Только давай побыстрее, – глухо отозвался старик. – Тебе и самому недолго осталось.
Антоха направился к нему – тут же отлетел назад: корабль вдруг рвануло с огромной силой. Вслед за Антохой к панели управления покатились Дюндель, Гоблинович, диван с обезумевшим Бабельянцем… Кабину осветила яркая, ослепляющая вспышка, после чего всё стихло – ошеломлённо и всеобъемлюще.
– Посмотрите, – прошептал Дюндель, указывая на монитор, куда подавалось изображение задней камеры.
Потрясённые, елдыринцы подняли глаза и обомлели: позади, на границе жерла пространства-времени, горел их собственный корабль. Горели они сами.
Бабельянц непроизвольно вскрикнул. Впереди – там, где находилось само жерло – зияла пространственная воронка, окружённая полусферическим сиянием. Корабль, накренившись, размеренно двигался в пробоину реальности – и одновременно погибал у горизонта событий жерла.
– Это что за чертовщина?! – испуганно произнёс Антоха.
Послышались тихие всхлипывания. Антоха обернулся и изумлённо посмотрел на Дюнделя. Тот, закрыв рот ладонью, плакал о своей несчастной судьбе.
– Полегли пацаны, – приговаривал Дюндель, вытирая щетину на подбородке, – не повезло, не фартануло…
Сбитые с толку, елдыринцы ошарашенно переглядывались.
– Дюндель, – осторожно произнёс Гоблинович, – так мы же, вроде бы,
