Ее соседки исчезали тут же, когда требовалось, я даже их вещей не замечал – ни фотографий, ни кружек. Заметала следы, как искусный вор, как преступник, не оставляла и намека. Наверное, не хотела, чтобы я отвлекался и чувствовал себя неловко.
Никаких вопросов о чувствах. Лишь во время слияний я не мог не шептать ей на ушко, как мне хорошо. Эти слова, конечно, действовали, как реактивное топливо, и ускоряли ее. Подзарядка от пары слов была мгновенной и взрывной. Да, мы были тем, что называют «инь и ян». После секса я задыхался, стоя в дверях, и одышка была посильнее, чем та, которую я ощущал под грузом штанги или гантелей.
Маленькая бестия! Она меня полностью устраивала, поэтому наш контакт был не одноразовым, а постоянным, как мои тренировки: трижды в неделю. Она знала, что в остальные четыре дня я занят кем-то еще, но это не важно, ведь три дня я принадлежал только ей.
Однажды вечером пришло сообщение: «Нам нужно серьезно поговорить». Когда приходят такие, понимаешь, что случилось что-то ужасное, неприятное, совсем не то, что нужно. Для таких сообщений не бывает благоприятных дней, от них всегда одни проблемы.
– Что случилось?
– Это не телефонный разговор. Увидимся вечером.
Подумал, что, возможно, в ней проснулась ревность, и забил. Я ничего не обещал, ведь так? Да и она никогда ничего не требовала, у нас свободные отношения и никаких чувств. Она не из той категории женщин, в которых влюбляются такие, как я.
Отпустило…
* * *
Мы встретились вечером примерно в то же время, что и всегда.
– Ну и что случилось? – вальяжно спросил я, ожидая ожидаемое.
– Я беременна, – то ли с радостью, то ли с ехидством произнесла она.
– Что?!
Жизнь пролетела перед моими глазами. Я увидел себя в девятнадцать лет с ребенком от женщины, которую не люблю, бесконечно далекой от моего идеала. Мечты о счастливой свадьбе вмиг разрушились. Я увидел такую драму и такую скорбь, которых не знали даже Изабелла и Хуан из того мексиканского сериала, который смотрела моя мать. Мне стало страшно, очень страшно!
– Да! И не уговаривай меня сделать аборт, я хочу от тебя детей!
У меня не было слов… Только страх и ужас. Вы видели древние комедии, где актеры в масках изображали эмоции? У меня на лице появилась одна из таких масок – великая печаль.
Когда ты красавчик, тебе всего девятнадцать и твои амбиции простираются гораздо дальше, чем ипотека и Nissan девяносто первого года выпуска, услышать подобное от женщины – это все равно, что попасть в армию, только хуже. Армия – потерянный год, а ребенок с женщиной – на всю жизнь. Они, словно цепь с кирпичом на конце, будут тянуть меня на дно.
Не то чтобы я не любил детей, не хотел семью и планировал стать рок-звездой, собирающей стадионы… Однако мои планы на жизнь были яркими, полными денег, путешествий и женщин: близняшек, азиаток и мулаток. Чуть позже, а точнее, поздно, я созрею и для свадьбы, но моя жена будет столь прекрасна, что потеря сладкой холостяцкой жизни станет лишь условием выгодной сделки. А тут… общага? Она, я, мы? Всю жизнь?
Хотелось разрыдаться. Я стоял, как стояли древние воины перед Медузой Горгоной. Окаменевшие и бездыханные неудачники, о которых не расскажут в легендах. У меня дрожали руки, дрожали ноги, дрожала челюсть. Я даже не попытался проверить новость, удостовериться. Просто положил голову на плаху и ждал кончины.
Мои сумбурные оправдания были нелепы, потом я начал обвинять ее, потом просить. Я знал, что, если прошло не больше суток, можно выпить таблетку и решить вопрос.
– Выпей таблетку, прошу!
– Я не буду ничего пить! Я воспитаю ребенка без тебя, ты мне не нужен.
– Как это – без меня?
Я напоминал маленького мальчика, который разбил окно в школе и стоял перед учителем, грозящим позвонить родителям и рассказать, что случилось. Я умолял, трясся, бился в истерике… Жалкое зрелище. Начал обещать ей все, что она пожелает!
– Я сделаю все, что хочешь, прошу, только выпей таблетку.
Знаете, это был первый раз в моей жизни, когда женщина использовала против меня такое мощное оружие. Первая манипуляция и я сразу капитулировал. Не имея опыта, я был готов на все, на все буквально.
Она сделала вид, что настроена серьезно, и демонстративно ушла. Я сел на ступеньки, взялся за голову и принялся мотать ей, как в приступе психоза. Нет, нет, нет, не может быть! Как так? Я же все контролировал.
Я был жалок и слаб. Уже видел свое печальное будущее: вот я сижу на кухне в тельняшке, пьяный, как обычно. У меня кредит, жена, которая располнела после родов, и вечно плачущий ребенок. Я представлял самые жуткие картины и видел только один выход. Вскочил и сломя голову побежал в ближайшую аптеку.
– Здравствуйте, у вас есть средство от беременности?
– Здравствуйте, вы о чем?
– Как вам сказать… Возможно, девушка залетела, прошло около суток…
– Молодой человек, в таких случаях – не более трех дней после полового акта, вот таблетки.
– Да, беру.
Надеясь на то, что успею, побежал обратно и постучал в дверь.
– Выходи, я купил таблетки!
– Кто тебя просил? Я все сказала!
– Нет! Нет. Не надо портить мою жизнь! – нервно повторял я. – Мне всего девятнадцать, ты чего? Сошла с ума? Пожалуйста, приди в себя. Это не шутки, дети должны рождаться в любви, а не так.
– Ты так говоришь, как будто я виновата, а не ты!
Она, наверное, была права. Презерватив мог порваться, а я и не заметил…
Со стороны могло показаться, что пара эмоционально выясняет отношения, парень с девушкой полны чувств друг к другу и от того их боль и крики заполнили комнату. К сожалению, нас объединяли только похоть, гормоны и ситуация, в которой все еще могло измениться, а если не изменилось бы, тогда пиши пропало.
Все могло через кривое зеркало трансформироваться в семью, где были бы мама и папа, дочь или сын. Жизнь непредсказуема, и не всегда все красиво, и не все дети рождаются в любви… Да и кто сказал, что человек создан для счастья? Скорее, наоборот.
Я забыл, что существуют проблемы помимо той, что стояла передо мной. Мне хотелось совершить преступление. Еле сдерживаясь, сунул таблетку ей в руку и ушел… Я не знал, что делать, не знал, с кем посоветоваться, не хотел никому говорить, ведь меня не поддержат, а, скорее, начнут высмеивать.
И тогда я написал Анне.
* * *
Моя подруга Анна трепетна. Ее тонкая душа и пухлые губы навсегда останутся для меня загадкой. Рядом с ней становится теплее, она костер, у которого я грею оледеневшие руки. С ней могу делиться всем, что терзает. Она молча слушает и будто забирает себе мои переживания. Может, поэтому она всегда немножечко печальна? Я слишком эгоистичен и не замечаю чего-то важного, о чем ее молчание кричит.
