Книга Фараон - Уилбур Смит

На третье утро после того, как наша флотилия покинула стоянку у города Луксора, она достигла места всего в двадцати лигах вверх по течению от крепости гиксосов Мемфиса, стоявшей на обоих берегах Нила. Там мы причалили к берегу и разгрузили колесницы. Конюхи подогнали лошадей и рассортировали их по упряжкам,а возничие пристегнули их ремнями.

Мы втроем провели последний военный совет на борту флагмана Лакедемон-ского флота, во время которого еще раз детально обсудили наши планы, рассмотрев все возможные непредвиденные обстоятельства, с которыми мы могли столкнуться во время штурма Мемфиса, затем я быстро, но горячо обнял Хуэя и Гуротаса и призвал благословение и милость всех богов на каждого из них, прежде чем расстаться. Я отправился со своей упряжкой колесниц к верховьям Красного моря, чтобы преградить путь отступления гиксосов из Египта, в то время как остальные продолжали свой путь на север, пока не оказались в состоянии начать свой последний штурм крепости вождя гиксосов Хамуди.

Когда Гуротас и Хуэй достигли гавани под городом Мемфисом, они обнаружили, что Хамуди уже покинул ее и поджег корабль, пришвартованный у каменных причалов. Завеса черного дыма от горящих кораблей была видна даже мне и моим колесничим, ожидавшим на границе Египта в Суэце за много лиг отсюда. Однако Гуротас и Хуэй прибыли вовремя, чтобы спасти от огня почти тридцать гиксосских галер, но, конечно, у нас не было достаточного количества экипажей, чтобы укомплектовать эти ценные корабли.

Вот тут-то и вступил в игру мой эскадрон колесниц. Всего через несколько часов после того, как мы заняли наши посты на границе Египта с Суэцем и Синаем, мы усердно трудились, собирая сотни беженцев, бежавших из обреченного города Мемфиса. Разумеется, каждый из них был нагружен своими ценностями.

Эти пленники были тщательно отсортированы. Стариков и немощных сначала освободили от всех их владений, а затем отпустили бродить в Синайскую пустыню, после того как им было приказано никогда больше не возвращаться в Египет. Молодых и сильных связали в отряды по десять человек, и я повел их обратно к Мемфису и Нилу, все еще неся с собой свои пожитки и тех соотечественников, которым разрешили идти дальше. Что касается мужчин, то эти пленницы, как бы ни были они знатны, обречены на короткую жизнь, прикованные цепями к гребным скамьям наших галер, или трудящиеся, как вьючные животные, в полях на берегах Нила; в то время как молодые женщины – те, что не были слишком уродливы, – будут отправлены служить в публичные дома, а остальные найдут себе работу на кухнях или в темницах больших особняков нашего Египта. Они полностью поменялись ролями, и с ними поступят так же, как поступали с нами, египтянами, когда мы были в их власти.

Когда мы достигли города Мемфиса с этими скорбными рядами пленников, шедших впереди наших колесниц, мы обнаружили, что он находится в осаде легионов Гуротаса. Однако колесницы - не самое эффективное средство для прорыва осады, поэтому мои лихие возничие спешились и принялись рыть туннели под стенами, чтобы выкопать ряд брешей, которые позволили бы нам выманить Хамуди и его разбойников из их угрюмого укрытия в городе.

Как и все осады, это было скучное и трудоемкое занятие. Наша армия была вынуждена разбить лагерь за стенами Мемфиса в течение почти шести месяцев, прежде чем с грохотом и ревом, а также столбом пыли, который был виден на много лиг вокруг, весь вал восточной части города рухнул на себя, и наши люди могли высыпать через бреши.

Разграбление города продолжалось еще много дней, так как он был раскинут по обоим берегам реки. Однако нашим победоносным войскам наконец удалось схватить Хамуди, и он вместе со своей семьей был найден съежившимся в своем укрытии глубоко в подземельях под его дворцом. Очень удачно, что они сидели на огромном сокровище из серебряных и золотых слитков, а также на бесчисленных больших сундуках с драгоценностями, которые ему и его предшественникам потребовалось почти столетие, чтобы собрать у порабощенного египетского народа. Отряд Гуротаса сопроводил этот выводок царственных негодяев и мошенников в гавань на Ниле, где под аккомпанемент музыки и смеха они были потоплены один за другим, начиная с самых младших членов семьи.

Это были две девочки-близняшки лет двух-трех. В противоположность тому, что я ожидал увидеть от этого племени, на самом деле они не были отталкивающими; на самом деле они были довольно маленькими клещами. Их отец Хамуди плакал, когда их погрузили в Нил и держали под водой. К этому я тоже не был готов. Каким-то образом я пришел к убеждению, что гиксосы, как и все грубые животные, не способны любить и горевать.

Сам страшный Хамуди был оставлен последним в списке казненных. Когда настала его очередь, ему было позволено покинуть этот мир более тщательно, чем остальным членам его семьи. Все началось с того, что с него живьем содрали кожу с помощью ножей, нагретых до ярко-красного цвета в угольных жаровнях, а затем вытащили и четвертовали, что вызвало еще большее веселье у зрителей. Казалось, что люди Гуротаса обладают особенно сильным чувством юмора.

Мне удалось сохранить нейтральное выражение лица во время этой процедуры. Я бы предпочел вообще не принимать в них участия, но если бы я не пришел, это было бы расценено моими людьми как проявление слабости. Внешность жизненно важна, а репутация эфемерна.

Гуротас, Хуэй и я были подавлены по возвращении в Мемфисский дворец. Однако вскоре, когда мы начали подсчитывать и каталогизировать содержимое подвалов под дворцом Хамуди, мы снова обрели свой обычный жизнерадостный вид. Я нахожу поистине удивительным, что, когда все остальное в жизни утратило свой аромат, только золото сохраняет свою полное очарование и привлекательность.

Хотя у нас было пятьдесят самых доверенных людей Гуротаса, чтобы помочь нам, нам потребовалось несколько дней, чтобы выложить все это сокровище. Когда мы наконец направили наши фонари на эту массу драгоценных металлов и цветных камней, отраженный свет был достаточно силен, чтобы ослепить нас. Мы смотрели на него с благоговением и изумлением.

- Ты помнишь Критское сокровище, которое мы захватили в крепости Тамиат?- Тихо спросил меня Гуротас.

‘Когда ты был еще молодым капитаном легионеров и тебя звали Зарас? Я никогда этого не забуду. Я думал, что на всем белом свете не так