тяжело.
– это был хороший денёк, – с трудом сказала я,– я помню каждую деталь, каждую мелочь, во всех подробностях. Мне хочется забыть, но я не могу!
Голос сорвался. Я замолчала. Тысячу раз я проматывала этот день в голове, каждый раз я искала способ, как можно было все предотвратить. Роб как-будто все понял, его рука вернулась на мою руку. Так он, наверно, хотел поддержать, успокоить. Я тяжело вздохнула.
– Я была наказана, и так злилась на маму, – продолжила я, немного дрожащим голосом – мы были в библиотеке. В наказание я должна была прочитать одну из книг, которую выбрала мама. Иногда, это были интересные книги, но в этот раз это была просто катастрофа – ядерная физика в замкнутом пространстве. Удивительная чушь, как мне тогда казалось. Но тут ее вызвали, какие-то непонятные показания пришли со спутника. Приборы их не могли точно считать. Мама взяла Эйву, мою сестру, и пошла в научную лабораторию. Я просилась с ними, но она строго поставила меня на место. У меня до сих пор такое чувство, что я подвела ее, не оправдала ее надежд.
Я замолчала, Роб тоже не произносил ни слова, боясь сбить мои мысли.
– прошло каких-то двадцать минут и станцию дернуло так, что все наши книги слетели с полок. Я испугалась, и вышла из библиотеки. Станция как будто опустела, никого не было. Я направилась в научную лабораторию, туда, куда отправилась мама. И уже в коридоре увидела последствия неизвестного. Он был весь черный, пахло как после пожара, и чем-то еще. И при входе я поняла чем. Тела, человеческие тела, ученые, как я поняла. Они не успели убежать и изжарились как угольки. Ужас пронзил меня. И тревога за маму и Эйву. Но в лаборатории было все еще хуже, даже тел не осталось, лишь выжженные черные пятна показывали, где кто был. Так я и стояла там, десятилетняя девочка, в окружении смерти. Удивительно, все случилось так быстро, что даже не включилась тревога. Прошло еще минут десять пока меня нашли. Я замкнулась в себе, три дня я просто не разговаривала, все читала ту книгу, о ядерной физике. С тех пор это самая любимая моя книга. Я прочитала ее от корки до корки раз двадцать, и каждый раз пересказывала, воображая, что мама меня слушает и очень гордиться мной. Это было последнее ее задание для меня, и я хотела, выполнить его на все сто. Я засыпала с ней, и просыпалась с ней.
А потом ко мне пришла Эйва, сначала я думала, что у меня зрительные и слуховые галлюцинации. На следующий день я убедила себя, что у меня психическое расстройство. Ну, а на следующий день, когда Эйва мне все объяснила я, поняла, что все это трагическая аномалия. И моя мама и Эйва, а также десятки людей на станции оказались не в том месте, не в то время.
– что ты имеешь в виду? – произнес Роб.
Вот, что произошло. Наше искусственное солнце, а другими словами сверхновая звезда, еще очень молода по меркам вселенной. Это просто огромный шар нестабильной энергии. И на ней периодически происходят выбросы, происходят они хаотически, их невозможно предсказать. Но этот был гигантским и очень мощным, наши приборы не смогли его идентифицировать. И прошел он сквозь нашу станцию, как горячий нож по маслу. Все, кто попался под его облучение, просто сгорели. В последний момент мама поняла, что катастрофа неизбежна, по словам Эйвы, она толкнула ее в небольшую кладовую со снаряжением, накинула на нее кучу скафандров и закрыла собой. Мы искали следы ее тела, но не нашли. Каждое, грубо говоря, пятно совпало с погибшими, в том числе и моей мамы, но кроме одной, моей сестры Эйвы. Что с ней случилось, мы так и не узнали. Но я все эти годы занималась этим вопросом, я выясню, обязательно выясню.
– а, такое может повториться? – спросил, глядя на меня Роб.
– да, в любую минуту, – ответила я.
Роб нахмурился. А я заулыбалась и продолжила:
– но, не переживай, мы предприняли меры, чтобы такого больше не повторилось. Во-первых, мы спроектировали усовершенствованные спутники, с улучшенными датчиками, которые тут же предупредят об опасности. Более того в каждом отсеке, существуют специальные комнаты, обшитые специальным изоляционным материалом, это наши убежища. Они спасут от любого излучения и радиации. То, что произошло, может повториться, но мы к этому готовы. Вот и все, вся история.
– мне очень жаль, Айва. Все это грустно и страшно. А еще значит, это не привидение я вижу, – он ухмыльнулся.
– да, это моя сестра Эйва, – я засмеялась, – она глаза и уши этой станции, без нее здесь было бы пусто и тихо. Иногда она такая сумбурная, и невыносимая.
– ты очень любишь ее?
– очень, и иногда мне так хочется ее обнять, я обязательно верну ее, я сделаю все, и она станет как прежде. Тем более, у нас уже есть ощутимые результаты.
– что ты имеешь в виду?
–я пытаюсь воссоздать те же условия, как были тогда, на одном из экспериментов, Эйва даже смогла нажать на кнопку или погасить свет.
– правда, как такое возможно? – удивился Роб.
– это проще понять на примере воды. Она имеет три агрегатных состояния. Жидкое, твердое и газообразное. Под воздействием разных факторов, она меняет свое состояние.
– ну, это даже мне известно, – заулыбался он.
– так вот, тело Эйвы под воздействием определенных параметров, тоже поменяло свое агрегатное состояние, из твердого, стало, можно сказать, газообразным. Я и пытаюсь воспроизвести те условия, что повторить весь процесс, только теперь сделать ее состояние твердым.
– ого, это сложно, но ты обязательно справишься, я верю в тебя, ты такая умная, что для тебя это не составит труда.
Мне было приятно, и правда, я в себя поверила, мне на секунду показалось, что это не трудно, и Эйва может ко мне вернуться, такой, какой была прежде. Будет доставать меня, а я буду на нее злиться, и тайком примерять ее вещи. Роб коснулся моей руки и я, словно, очнулась.
– ты плачешь?
Я смахнула слезу со щеки, я даже не заметила, как она появилась.
– нет, – я засмеялась, – солнце очень яркое.
***
Мы дошли до его тюрьмы. Было уже поздно, а завтра совет. Оставалось еще два дня и все. Я, конечно, могла растянуть на три. Прощальный ужин, или типа того. Но время не остановить.
– я не знаю, что делать? – призналась я, – еще два дня, и я ничего не смогу сделать, я поставила
