овраги, потом сам Чернозубый — рядом с носилками Аполлинора, замыкающими были свободный раб и Пульций.
Быстро идти не получалось, но Аполлинор надеялся, что этого хватит. Мальчишка не может далекой уйти, он устанет, разобьет ноги, ляжет спать — тут-то они его и возьмут. Торопиться некуда. Сам он задремал на носилках, ему приснилось, что он нашел-таки мальчишку и передал его Аполлону, но мальчишка в последний момент обернулся Чернозубым, а Аполлон объявил, что хочет взять его живым на небо и причислить к сонму олимпийских богов. От такой ерунды пришлось проснуться — голова болела, рабы еле тащились, с неба палило.
— А что с этим мальчишкой сделать надо? — заметив его пробуждение, спросил Чернозубый. Аполлинор с раздражением заметил, что старого разбойника словно и жара не берет — выглядит так, словно только что выспался.
— Доставить в храм, — коротко ответил он. Говорить не хотелось.
— А там что?
— Откуда мне знать? Что двигает богами? Нам этого не понять!
— Ну, хоть попробовать-то можно, — ответил Чернозубый. Очевидно ему хотелось почесать языком. — Мне вот кажется, что у богов все также, как у нас. Тоже стремятся к богатству и славе, тоже крутятся, как могут…
— Ты думай, о чем говоришь! — не сдержался Аполлинор. — Какие богатства и слава? У них и так есть все богатства, какие только можно сыскать на земле. И слава их безмерна!
— А кому эти богатства принадлежат? — спокойно спросил Чернозубый. — Вот ты сказал — им. Им всем? Или у кого-то больше, у кого-то меньше? И разве не может тот, у кого меньше, захотеть большего?
— Ты замолчи, а? — слова Чернозубого поворачивали ситуацию стороной, которую Аполлинор никогда не принимал во внимание. И не хотел принимать. — Боги… нам их не понять. Понятно?
— Понятно, что ж тут непонятного, — откликнулся Чернозубый. — Но вот если прикинуть… вам бы зачем понадобилось искать кого-то? Вот так, сильно, чтоб все ваши слуги с ног сбивались. А?
— Ну, вот ответь, — раздраженно отозвался Аполлинор. — Ты же у нас спец по поиску.
— А что, и отвечу. Я бы искал в двух случаях. Если бы очень хотел его за что-то поблагодарить. И если бы хотел от него избавиться.
— А еще, — встрял в разговор догнавший их Пульций. — Если это окажется ваш давно пропавший родственник.
— Ага, — согласился Чернозубый.
— Если у него есть что-то, что мне очень нужно, — Аполлинор тоже решил принять участие в игре.
Чернозубый поднял палец.
— Во! А теперь давайте выясним, что из этого подходит к нашей ситуации.
— Ничего, — поспешно заявил Апполинор. — Нам неведомы желания богов.
Однако Чернозубый не обратил на него внимания.
— Итак, может ли Аполлон искать мальчишку для того, чтобы его отблагодарить?
Все погрузились в молчание. Потом Пульций, украдкой глянув на хозяина, проговорил:
— Вы ведь опоздали, да?
Аполлинор нахохлился и ничего не ответил. Чернозубый осклабился.
— Во! Значит, вы опоздали, а чтобы что-то там сделать нужен был человек, вот и подвернулся этот пастушок. Дело было сделано, но пастушок сбежал, не взяв причитающейся ему награды…
— Ничего я не опоздал, — процедил сквозь зубы Аполлинор. — Хватит, наговорились! Идите оба подальше…
Он откинулся на подушках. Пульций, виновато кивнув, приотстал, заняв свое обычное место за носилками, Чернозубый, пожав плечами, заторопился к своим.
* * *
Азрик вышел на гребень невысокого кряжа. За ним лежала узкая долина, за которой вздымался еще один кряж. И так, по всей видимости, до самого хребта Энли. А что дальше — даже подумать страшно.
Шлось хорошо, хотя живот уже требовал что-то туда положить. В тощем мешке помимо загадочного арнума болталась одинокая лепешка — половину он сжевал у ручья. Остальное Азрик берег, так как знал, что худшее на свете дело — ложиться спать с пустым брюхом. Идти с ним можно, а вот спать — нежелательно.
Папсуккаль направлял его — самого его не было видно, то ли снова скрылся в статуэтку, то ли шнырял по окрестностям. В нужный момент в голове слышался его голос — куда идти, где тропа, куда свернуть. Азрик пытался его звать, задавать вопросы, которые роились в голове, но все эти попытки Папс игнорировал.
Места были безлюдны, тропы — явно звериные, они легко ныряли под согнувшиеся деревья, которые Азрику приходилось обходить. Азрик, впрочем, не жаловался. Усталость притупляла боль от утраты мамы и сестер, от расставания с родными.
На спуске с кряжа он нашел еще один шумный ручей. Тот бежал откуда-то сверху, струясь по камням, тропа переваливала его в месте, где был настоящий водопад, высотой больше Азрика. Чуть ниже ручей разливался, образовывая настоящий маленький пруд. Увидев его, Азрик почувствовал, насколько устал. Сел на берегу, напился, потом с наслаждением окунул натруженные ноги в воду. Вода ласкалась, мягко толкая его пятки, словно приглашала поиграть.
Рядом появился недовольный Папсуккаль.
— Чего разлегся? Надо идти.
— Я устал.
— Устал он… ты понимаешь, что произойдет, если тебя догонят?
— Ты же меня предупредишь? Их пока не видно…
— Не видно… — Папс уселся неподалеку. — Я не вижу далеко. Не могу удаляться от тебя больше, чем на сто шагов.
— Как это?
— Так. Эта статуэтка… этот ваш Папс. Ну да, благодаря ей я выжил. Но теперь она меня связывает.
— И что делать? Разбить ее?
— Ни в коем случае, — испугался Папсуккаль. — Этого делать не нужно. Я что-нибудь придумаю.
Азрик лег на спину. Снова небо… чистое, с белоснежными облаками. Близкое и далекое.
— А куда мы идем?
Со стороны Папсуккаля донесся тяжелый вздох.
— В страну Ханаан.
— Ты там знаешь кого-нибудь?
— Да, знаю, — Папсуккаль помедлил. Потом, едва подавляя раздражение, спросил.
— Ну как, ты уже отдохнул?
Азрик обдумал этот вопрос.
— Нет, не отдохнул. Сегодня дальше не пойдем.
Папсуккаль подскочил.
— Как это не пойдем? Нам надо идти.
Ноги Азрика гудели так сильно, что он и шагу ступить не мог. О чем и сказал своему спутнику.
— И что, ты тут останешься? Вот прямо тут?
— А куда мы идем? Не говори только про страну Ханаан! Скажи, куда мы идем вот прямо сейчас?
Папсуккаль поджал губы.
— Сейчас мы спустимся в долину. Потом надо будет перейти следующую гряду, за ней должен быть старый тракт. Он должен сохраниться. По нему ходят караваны, а раз так — значит там есть города и деревни. И там есть храмы. В храмах я узнаю кое-что и смогу тебе точно ответить, куда мы пойдем дальше.
— А что ты узнал у того… речного духа?
— Ничего я не узнал, — проворчал Папсуккаль. — Молодой больно.
— А кто такой Ваал?
Тот подскочил.
— Ты про него как услышал?
— Когда ты
