Ознакомительная версия. Доступно 51 страниц из 252
на себя герцогиня. Она поручила своему племяннику Майлзу Грендоллу (тому самому, что теперь посещал Сити) дать указания оркестру и вообще не стоять без дела. Грендоллы – а точнее, семейство лорда Альфреда – вообще за последнее время очень сблизились с Мельмоттами к взаимной пользе и удовольствию. У лорда Альфреда, как все знали, не было за душой ни шиллинга, зато были брат-герцог и сестра-герцогиня. Последние тридцать лет они только и делали, что тревожились из-за бедного Альфреда, который неудачно женился на девице без единого шиллинга за душой, издержал свое небольшое имение, родил трех сыновей и трех дочерей и уже очень давно жил на неохотные даяния благородных родственников. Мельмотт мог содержать все семейство, ничуть не тяготясь расходами, – так отчего ему этого не делать? Поначалу была мысль, что Майлз посватается к наследнице, но от этой затеи отказались. У Майлза нет ни титула, ни собственного положения – уж пусть лучше благодатные воды орошают все семейство Грендоллов понемногу. И Майлз отправился в Сити.
Бал открылся кадрилью, которую лорд Бантингфорд, старший сын герцогини, танцевал с Мари. Были заключены различные соглашения, и это входило в их число. Мы можем даже сказать, что это было частью сделки. Лорд Бантингфорд робко возражал. Он был серьезный молодой человек, гордый своим сословием, довольно стеснительный и не любящий танцевать. Однако он сдался на убеждения матери.
– Разумеется, они вульгарны, – сказала герцогиня. – До такой степени, что это уже даже не гадко, а просто нелепо. Да, он не совсем честен. Не думаю, что такие деньги можно заработать честно. И разумеется, у него свой интерес. Легко говорить, что это некрасиво, но как нам быть с детьми Альфреда? Майлз будет получать пятьсот фунтов в год. И к тому же он постоянно в доме. Строго между нами, они выкупили все векселя Альфреда и обещали, что не дадут им хода, пока твой дядя сам не захочет их оплатить.
– Долго им придется ждать, – заметил лорд Бантингфорд.
– Разумеется, они что-то хотят получить взамен, так что будь добр, потанцуй один раз с дочкой.
Лорд Бантингфорд выразил легкое неодобрение – и поступил, как просила мать.
Все шло лучше некуда. В комнатах первого этажа поставили три или четыре карточных стола; за одним из них сидели лорд Альфред Грендолл и мистер Мельмотт с еще двумя или тремя игроками, меняясь после каждого роббера. Вист был единственным умением лорда Альфреда и почти единственным его занятием. Он играл в клубе каждый день с трех пополудни до двух пополуночи, за исключением двух часов на обед. Такого расписания он держался десять месяцев в году, а остальные два проводил на водах, где собирались игроки в вист. Он никогда не играл по ставкам выше клубных. Он уходил в игру с головой и наверняка был сильнее своих обычных соперников. Однако фортуна так ополчилась на лорда Альфреда, что он не мог добыть денег даже вистом. Мельмотт стремился попасть в клуб лорда Альфреда – «Перипатетики». Любо-дорого было смотреть, как беззаботно он проигрывает и с какой дружеской фамильярностью называет его милость Альфредом. У лорда Альфреда сохранились остатки чувств, и ему очень хотелось прибить Мельмотта. Хотя тот был и крупнее, и моложе, удерживала лорда Альфреда вовсе не трусость. Несмотря на свою пустую и бездеятельную жизнь, он не растерял молодой удали. Порой он думал, что прибьет Мельмотта, и будь что будет. Но нельзя же забывать о бедных мальчиках и о векселях у Мельмотта в сейфе! И к тому же Мельмотт так часто проигрывал и расплачивался с таким добродушием! «Идем пропустим по бокалу шампанского, Альфред», – сказал Мельмотт, и они вместе встали из-за стола. Лорд Альфред любил шампанское и пошел за хозяином, однако про себя почти решил когда-нибудь его прибить.
Позже Мари Мельмотт вальсировала с Феликсом Карбери, а Генриетта Карбери разговаривала с неким мистером Полом Монтегю. Леди Карбери тоже была здесь. Она не питала особого расположения к балам и таким людям, как Мельмотты, да и Генриетта тоже. Однако Феликс сказал, что, учитывая его виды на девицу, им лучше будет принять приглашение, которое он для них добудет. Они согласились, а затем, к недовольству леди Карбери, Пол Монтегю тоже получил карточку. Леди Карбери две минуты была очень любезна с мадам Мельмотт, затем села в кресло и приготовилась страдать до конца бала. Она, впрочем, умела исполнять свой долг без единой жалобы.
– Это первый мой большой бал в Лондоне, – сказала Генриетта Карбери Полу Монтегю.
– И как он вам нравится?
– Нисколько не нравится. Да и как иначе? Я тут никого не знаю. Мне непонятно, как выходит, что все между собой знакомы. Или они просто танцуют, не будучи знакомыми?
– Именно так. Думаю, они привыкли, что всех запросто представляют направо и налево, и не испытывают с этим ни малейшего затруднения. Если вы хотите танцевать, то отчего не танцуете со мной?
– Я танцевала с вами – дважды.
– Разве законы воспрещают танцевать трижды?
– Но я не особо хочу танцевать, – ответила Генриетта. – Пожалуй, я пойду утешу бедную маменьку, ей тут не с кем поговорить.
В эту самую минуту леди Карбери не скучала, поскольку на выручку ей пришел нежданный друг.
Сэр Феликс и Мари Мельмотт кружились и кружились в медленном вальсе, сполна наслаждаясь музыкой и движением. Следует заметить, что при всех своих недостатках сэр Феликс Карбери не страдал вялостью. Он танцевал, охотился и ездил верхом с энергией, доставлявшей ему радость, – не по расчету, не осознанно, а просто по телесному складу. А Мари Мельмотт была беспредельно счастлива. Она всей душой любила танцевать – если могла следовать в этом своим желаниям. О некоторых молодых людях ее особо предупреждали, что с ними она танцевать не должна. Ее чуть не отдали лорду Ниддердейлу, и она подчинилась бы отцовской воле. И все же Мари Мельмотт не испытывала ни малейшего удовольствия от его общества, и если не была несчастна, то потому лишь, что еще не осознала себя личностью, имеющей право на собственное мнение. Ей, безусловно, не нравилось танцевать с лордом Ниддердейлом. Лорда Грасслока она положительно ненавидела, хотя поначалу едва ли смела об этом сказать. Еще один-два молодых человека проявляли неприятную назойливость, но от них судьба ее благополучно избавила. Сейчас не было никого, чье предложение, если оно будет сделано, отец велел бы ей принять. И Мари нравилось танцевать с сэром Феликсом Карбери.
Дело было не только в его наружности, но и в умении изображать чувства, прямо противоположные истинным. Он умел
Ознакомительная версия. Доступно 51 страниц из 252
