и убрал её в кошелёк, чтобы не потерять и не пропить ненароком.
— Не переживайте, мадам, мы приложим все усилия. Теперь, пожалуйста, конкретнее, — сказал я. — Где искать этого Гилберта? Как выглядят ваши родные?
— Моя дочка, Эллин, ей двенадцать лет, худенькая, со светлыми волосами, — начала она с самого, по её мнению, важного, кое-как сдерживаясь, чтобы не заплакать.
— Спокойнее, мадам, — сказал я.
Она всхлипнула снова и шумно выдохнула, пытаясь успокоиться, после чего продолжила.
— Мой муж… Его зовут Луи-Арман-Готье д`Эрве, ему… Чуть за пятьдесят… — тихо, почти шёпотом сказала она.
— И где же мне их найти? — спросил я.
Девушка достала откуда-то конверт и протянула мне. Я аккуратно раскрыл его и достал письмо, к которому сургучовой печатью был прикреплён клок светлых волос, при виде которого девушка снова испустила тяжкий вздох и шмыгнула носом.
В письме на корявом английском говорилось о том, что месье д`Эрве вёл себя неподобающим образом, поэтому капитан Гилберт вынужден увеличить выкуп до двадцати тысяч фунтов. Ждать человека с выкупом они будут к северу от Антигуа, на островке Грейт Берд, через месяц, а в качестве жеста доброй воли высылают локон прекрасной юной Эллин бесплатно.
Я чертыхнулся вполголоса, сложил письмо обратно в конверт и вернул его хозяйке.
— На каком корабле ходит этот Гилберт? — спросил я.
— Я… Не знаю, месье… — выдавила девушка. — Но я знаю, что к дядюшке они плыли на пинассе капитана Кристенсена, и там были пушки, а Гилберт этот пинасс захватил…
Мне это совершенно ни о чём не говорило. Захватить его он мог и на стопушечном фрегате, и на одном каноэ, были бы только смелость и везение. Но капитанов здесь обычно знают, и знают, кто на чём ходит, так что выяснить это будет несложно. Поспрашивать в порту, да даже хотя бы у Грегори.
— Хорошо, мадам, — произнёс я. — Обещаю, мы найдём этого капитана Гилберта.
А в голове в это время крутилась сумма в двадцать тысяч фунтов, упомянутая в письме. Двадцать тысяч фунтов. Да даже если половину такой суммы заполучить, можно больше в жизни не работать, продать корабль и осесть в каком-нибудь тихом месте, до конца жизни отдыхая на пляже и позабыв про морской разбой, кровопролитие и свистящие над головой пули. Стало даже интересно, сколько уже они отправили Гилберту. И сколько можно будет достать из его сундуков.
— Месье! Вы, кажется, отвлеклись, — тихо позвала девушка, и я встрепенулся, возвращаясь в реальный мир.
— Прощу прощения. Уже раздумываю, как мне его найти, — соврал я.
— Только ради Бога. Верните мне мою девочку, — выдохнула она. — Вы — моя последняя надежда.
Она вдруг потянулась ко мне, крепко сжала мою руку пальчиками, затянутыми в белые перчатки, и тут же выпустила их, словно опомнившись. Её прикосновение оказалось горячим и удивительно приятным.
— Разве могу я оставить в беде прекрасную леди? — хмыкнул я.
— Я буду ждать, капитан, — сказала она, присела в изящном книксене и пошла прочь.
Я проводил её долгим взглядом, заметив, как её дуэнья недобро на меня посмотрела. Ясное дело, не доверяла. Я бы тоже не доверял пиратскому капитану, ещё не заимевшему никакой репутации. Скорее, даже с отрицательной репутацией, учитывая, как меня ославит обозлённый Исхак.
Но на еврея мне было плевать с высокой колокольни, пусть скрипит зубами от злости. Будто на Тортуге нет других торговцев.
Шон вдруг толкнул меня под локоть, забрал мой стакан и наполнил его до краёв.
— Что-то ты загрузился, капитан, — осклабился он. — Вот, выпей-ка.
Я опрокинул стакан в глотку, скривился, чувствуя, как ром растекается приятным теплом в груди.
— Баба — огонь, конечно, — протянул Шон. — Такая… Ух… Любого порвёт. Ей бы этого Гилберта дай — на месте загрызёт.
Я задумчиво покивал головой.
— Серьга-то неплохих денег стоит. Можно уже и не дёргаться, — произнёс Жорж.
— Не будем о делах, господа, — сказал я. — Сегодня мы отдыхаем. Остальное — потом.
Только после того, как она ушла, я понял, что так и не узнал её имени.
Глава 9
На следующий день меня ожидало жестокое разочарование. И нет, не похмелье, а именно разочарование, потому что я узнал, что почти все флибустьеры ушли вместе с адмиралом Олоне грабить испанцев в Картахену или Маракайбо. Точнее никто сказать не мог, все знали только, что весной Олоне ушёл с Тортуги и до сих пор не возвращался. Мне это имя казалось смутно знакомым, будто я где-то его слышал, и похоже, что слышал даже в своём времени. А значит, это был удачный поход, и я почувствовал лёгкий укол зависти.
Я даже прикинул, окидывая взглядом улочки Бастера, сколько можно было бы заработать, ограбив город. Выходило прилично. На секунду у меня даже мелькнула мысль бросить всё и рвануть с командой к Маракайбо, на помощь к адмиралу Олоне, но я быстро понял, что это плохая идея. Доверия к нам у Олоне нет, и не прибавится, если мы подскочим аккурат к раздаче ништяков, на всё готовенькое. Да и моё глупое благородство обязывало меня заняться поисками капитана Гилберта, раз уж я взял у мадам д`Эрве предоплату.
У меня наутро даже остались деньги, и я решил прошвырнуться по магазинам, пока остальные продолжают кутить. За мной увязался Муванга, я не возражал против его общества, и мы шли теперь вдвоём по набережной Бастера, пока утренний прохладный бриз поднимал рябь на воде, раскрашенной восходящим солнцем в оттенки розового.
Похмелья не было, потому что я до сих пор был немного пьян, а вот Муванга малость страдал, и мне казалось, что он за мной увязался только чтобы подышать свежим воздухом.
— Ну, как тебе вольная жизнь? — спросил я, когда мы проходили мимо очередного кабака, из которого доносились пьяные вопли и женский смех.
— Хорошо, вождь, — сказал Муванга. — Много смех, много еда. Лучше.
— Много смеха, много еды, — поправил я. — Когда уже нормально говорить будешь?
Муванга наморщил лоб, тщательно подбирая слова.
— Сложный белых язык, — медленно произнёс он.
Я расхохотался в голос. Африканский магистр Йода.
— Ничего, научишься ещё, — сказал я. — Ты, главное, не своих чёрных братьев слушай, а нас.
— Не брат они мне! — вдруг вскинулся Муванга. — Черни, глупый, грубый!
Так-так. Кажется, тут назревает ещё один конфликт. И я подозревал, в чём дело. Адула и его негры были постарше Муванги на несколько лет, и, видимо, решили устроить дедовщину. Муванга вообще во всей команде был самый молодой.
— Ну-ка, поподробнее. Рассказывай, — приказал я.
Парень потупился и замолчал. Я его понимал, я теперь был капитаном, на ступеньку выше, а
