А драгоценности вас сударь интересуют, если такие мы здесь найдем? — с усмешкой посмотрев на Шпильмана.
— Интересуют, — сорвалось с его губ раньше, чем он даже успел подумать.
Помимо кучи бумаг и пары позолоченных чернильниц, ничего путного сразу найти не удалось, лишь когда под ногой Шпильмана скрипнула доска, он с хмурым видом подумал: «Чего это его высочество не починил себе полы…» Озаренный идеей, он попросил Гренадера помочь вскрыть скрипучий пол. Тайник они обнаружили под рабочим столом. Как Шпильман и думал, хозяин кабинета не чинил полы по банальной причине, он боялся, что о его тайнике станет известно!
Помимо трехста золотых червонцев в мешке монетного двора, огромная между прочим сумма, они также обнаружили и книги… На всякий случай Шпильман настоял на том, чтобы они выгребли все, что было в тайнике, он даже не стал выкидывать какую-то тряпичную куклу.
Впрочем, перед этим, опасаясь, что Гренадер его сейчас убьет ради таких деньжищ, Шпильман скрепя сердце предложил поделить деньги пополам. После этих слов Гренадер незаметно вернул свой нож обратно в ножны. Бывший военный умел ценить удачу, чтобы не дергать ее за хвост. Подобная философия не единожды спасала ему жизнь.
* * *
Рассматривая потертый дневник, я мог в нем прочесть лишь начальную страницу, все остальное было написано на латыни. «Дневник лорда Франклина Бэнкрофта, 1750–1790 гг.» Все остальное содержимое оставалось для меня загадкой, я даже не мог сказать, насколько этот дневник ценен.
Помимо дневника мне также достался текст оперы «Аполлон и Марсий», к счастью, ее прочесть я смог. В тексте рассказывалось о печальной участи некого Марсий, который проиграл музыкальное состязание, за что Аполлон содрал с него кожу заживо. Вот только главным героем был не Марсий, а его кожа, которая предрекает бедствия каждому, кто до нее дотронется.
Чтобы снять проклятие кожу отвозят во Фригию, где жрицы богини Кибелы обтягивают ею барабан. Вот только из-за проклятия музыка этого барабана доводит мужчин, что возжелали жриц, до безумия и самоубийства. Что вполне устроило жриц, которые в конце даже спели песню о красоте горных сосен…
— Ха, а мужчин эти Амазонки не особо-то любили, — нахожу эту историю по своему забавной.
Вот только, благодаря восприятию, что досталось мне от Архидемона, я увидел меж строк одну истину. «Беспокойное сердце бьется, чтобы защитить кожу мира, который нам внятен.» А в последней песне о красоте горных сосен, я познал первую истину сердца. Схватившись за грудь, ощутив его биение, я услышал громовую мелодию, которая хоть и не грохотала подобно грому, но так была на него похожа…
— Ха! — по моему телу прошла волна, на коже заиграл огонь.
В этот момент мое тело стало перестраиваться, а я сам понял, что с этого момента могу получить силу не только от солнца, но даже от ветра и молнии. У меня будто открылось второе дыхание, повинуясь моей воле, с моей руки сорвалась молния. Это заклинание было выучено мной назубок, я прекрасно знал, как оно работает. Или думал, что знал.
— БАБАХ!!! — стены моего дворца затряслись.
В такт этому грому с этого дня билось мое сердце, отчего моя молния теперь больше напоминала залп артиллерийского батальона. В золотой вспышке двери в тронный зал испарились, как и стена за ними, как и стена за стеной… Теперь из тронного зала было прекрасно видно улицу.
И вот, глядя на отверстие в своем замке, я мог лишь с изумлением посмотреть на свою руку, с которой и сорвалась молния.
— Царский подарок, — с улыбкой произношу, — нужно наградить Александра, он заслужил…
По сути он принес мне первую истину сердца, которая открыла мне дополнительный способ пополнения энергии. Виной тому наследство от Архидемона или мое тело, но я буквально впитал эту истину, хотя другие погибли бы в муках, их сердце бы разорвалось в груди…
Отложив книгу на стол с картами, я решил разобраться и с другими подарками. Первым оказался флакон с чем-то красным. Лишь благодаря памяти демона я сумел понять, что это вообще такое. Пигмент витальности — магический ингредиент чаши, его можно использовать в обряде или даже нарисовать им картину.
Поскольку я не был художником, я отложил бутылек обратно на стол, потянув к себе тряпичную куклу. В ней я ощутил присутствие силы сердца. Это была не простая игрушка, нет, ее явно использовали в магических ритуалах, а также для усиления своего сердца, используя в качестве своеобразного боевого жезла. Причем я ощутил, что эту куклу создали последователи сердца минимум второй ступени. Ценная находка, как не посмотри.
Последней ценной находкой оказалось обычная с виду бронзовая монетка. Бронзовая спинтрия. С помощью памяти Архидемона я вспомнил, что подобными деньгами расплачиваются адепты за услуги между разными измерениями. Сама монета была алхимическим реагентом, который ценили маги во всех мирах. Ее можно было перековать в артефакт, либо расплатиться ею за услуги с духами.
— Похоже идея с культом не так уж плоха, — задумчиво произношу, краем глаза посмотрев на дневник на латинском. — Нужно будет наградить их за труды…
* * *
После прохождения ритуала становления Герасим стал куда отчетливее слышать стук. Ему порой казалось, что эту стучит каждая запертая дверь, мимо которой он проходил. ОНИ стучали в его разуме, требуя отворить их! Но он не был к этому готов, он не знал как!
* * *
Шпильман метался по квартире. К нему снова приходил жандарм. Он вынюхивал с кем он встречался! Побитый жизнью мужчина не ждал от властей ничего хорошего. К этому добавились его первые седые волосы, после последней встречи во снах со своим покровителем. Если Герасим прошел инициацию без видимого труда, то вот Шпильман, когда дошла очередь и до него, ощутил волну жути, отчего он безумно закричал.
Хорус с видимым усилием остановил его пытку, после чего он проснулся уже у себя в постели.
— Век бы такой награды не видать, — тихо произнес он, дав себе обещание, больше не искать странные книжки.
Впрочем, сто пятьдесят золотых червонцев приятно грели душу, позволяя свыкнуться и с жутью, что он натерпелся и даже с приходом жандарма. Шпильмана больше волновало, что у него в квартире проведут обыск и найдут его богатство. Он метался из стороны в сторону, думая, где лучше спрятать деньги!
Впервые в жизни заполучив такие ДЕНЬЖИЩИ у Шпильмана сорвало крышу. Все, о чем он мог думать — это деньги. Ему даже приснилось, как Жандарм с гадкой улыбкой похищает мешок с золотыми червонцами. Проснувшись в холодном поту, мужчина мрачно произнес:
— Я
