Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
быть пойманным. Он хотел, чтобы ребенок нашел ее.
Мне было неприятно думать о том, что мальчик или кто-то другой найдет изуродованное тело близкого и любимого человека, с демонстративным пренебрежением брошенное лежать в унизительной позе. Мне не сразу удалось проглотить растущий в горле ком.
– Ритуальное выставление тела напоказ, то, как убийца оставляет тело жертвы кому-то из близких в позах, которые наверняка считает унизительными, без одежды, с посмертными увечьями – все это часть темы доминирования. Это демонстрация абсолютного контроля убийцы над жертвой.
Раузер достал из своего чемоданчика еще несколько снимков сцен убийства – каждая группа перехвачена резинкой и снабжена этикеткой – и подтолкнул ко мне через стол.
– Как ты думаешь, почему он их переворачивает?
– Возможно, ему не нравятся их лица, – ответила я и задумалась. – Возможно, ему кажется, что за ним наблюдают.
– Господи, – прошептал Раузер.
– Положение тел наделяет его большей властью. Помогает отдалиться от своих жертв, объективировать их.
Я одну за другой просмотрела фотографии. Энн Чемберс, белая женщина, 20 лет, Таллахасси, Флорида. Боб Шелби, белый мужчина, 64 года, Джексонвилл, Флорида. Алиша Ричардсон, черная женщина, 35 лет, Альфаретта, Джорджия. И Лэй Кото, азиатка, 33 года. Три женщины и один мужчина разного возраста и цвета кожи, все лежат лицом вниз, с ножевыми ранениями и укусами.
Она умерла, спрашивая ПОЧЕМУ. Все они хотят немного покоя посреди хаоса. Их хаоса, не моего. Я не говорю им. Я здесь не для того, чтобы утешать их…
Я посмотрела на Раузера.
– Убийство не является мотивом такого рода преступлений. Оно просто результат действий убийцы. Манипулирование, контроль, доминирование – вот истинный мотив.
Раузер застонал.
– Отлично, это будет легко отследить.
Я вновь посмотрела на сцену убийства Лэй Кото. Маленькая кухня, бледно-желтые стены, желтые столешницы, белая кухонная техника. Все забрызгано кровью и испачкано отпечатками ее ладоней. За свою жизнь я насмотрелась немало подобных сцен. Все они шокировали и глубоко тревожили меня. И все рассказывали историю.
Согласно протоколу вскрытия, который Раузер принес с собой, на шее и плечах жертвы имелись обширные ножевые раны. Судя по углу, под которым они были нанесены, в какой-то момент во время их взаимодействия Лэй Кото стояла к убийце спиной; одни раны были чистыми, другие рваными. Я посмотрела отчет по пятнам крови. Лужа крови на кухонном полу, затем брызги артериальной крови из ран, капли, отскочившие от окровавленного ножа, ими усеяны плита и холодильник. Кровь размазана по стенам и полу в коридоре. Я поняла, что это значит. Первоначальная атака обрушилась сзади, когда Лей была неподвижна и не ожидала ее. Но затем она начала двигаться, и это продолжалось, продолжалось и продолжалось. Судя по брызгам крови, в какой-то момент ей удалось вырваться и она попыталась убежать. Возможно, ей дали короткую надежду на спасение, просто развлечения ради, чтобы убийце было за кем погоняться. Я уже кое-что знала о преступнике. Терпеливый садист, что и говорить. Дисциплинированный. По словам патологоанатома, издевательство над жертвой продолжалось более двух часов. По всему дому. После чего убийца, оставив кровавые следы на полу в гостиной и коридоре, затащил Лэй Кото обратно в кухню.
Почему? Почему это закончилось именно в кухне – там, где и началось? Я вспомнила письмо, капусту на плите. Посмотрела на инвентарные листы. Говяжий фарш в холодильнике в открытой миске. Я поняла, что она готовила ужин рано, пока летнее солнце не нагрело дом. Вот почему в десять утра на плите варилась капуста, а в холодильнике стояла открытая миска с фаршем для бургеров. Ужин для двоих, сына и ее самой… Меня захлестнула волна тошноты. Он не только хотел, чтобы мальчик нашел мать, – он хотел оставить ее прямо там, где она готовила сыну ужин.
Я закрыла глаза и представила себе, как мальчик возвращается домой. Запах подгоревшей еды наверняка привел его прямо на кухню. Мама? Мама? Ты здесь? Убийца, конечно, это предусмотрел. Планирование, фантазии, само убийство, время, проведенное с жертвой, – все это было лишь частью этого. Внимание, которым он удостаивается потом, приятно щекочет нервы, вселяет чувство собственной значимости. Что там они говорят обо мне? Что думают? След, который он оставил в жизни этого ребенка, то, что он кого-то неизгладимым образом пометил, было огромным, бодрящим бонусом.
Я вновь посмотрела на результаты вскрытия каждой из четырех жертв, между которыми была установлена связь. Большая часть повреждений была нанесена мелко зазубренным ножом, что ослабило каждую жертву. Но ни разу, ни в одном из случаев, приписываемых этому убийце, нож не был подлинной причиной смерти. Нож – всего лишь инструмент, решила я, просто часть воплощения фантазии в жизнь.
Раузер покопался в своем старом кожаном портфеле в поисках записей. Ему нравилось иногда так поступать, закидывать меня информацией.
– Алиша Ричардсон, афроамериканка, была успешным юристом, жила в одном из тех больших кварталов Альфаретта к северу от города. Убита в собственном доме. Как и Лэй Кото, которая овдовела и жила с сыном. И два случая во Флориде – Боб Шелби жил на пособие по инвалидности и тоже был убит в своем доме, и студентка местного университета, первая известная нам жертва, убита в своей комнате в общежитии. Все происходило в светлое время суток. – Он подался вперед и положил руки на мой стол. – Итак, мы знаем, как он их убивает и как оставляет. Но так и не выяснили, что их связывало в жизни. Возможно, это чистой воды случайность. Возможно, он их где-нибудь видит, и у сукина сына едет крыша.
– Не думаю, что это случайно, – сказала я.
– Виктимология учит нас, что образ жизни жертв, их этническая принадлежность, район проживания, уровень доходов, возраст, друзья, рестораны, забегаловки, химчистки, маршруты поездки на работу и детские переживания слишком разнообразны, чтобы установить связь. Я думал, что отличительная черта серийных убийц состоит в том, что они выбирают что-то конкретное: тип, расу, пол, возрастной диапазон, нечто в этом роде. Здесь же все перемешано. Я не могу найти зацепку, понимаешь? Найти то единственное, что привлекает его к ним. Нигде нет признаков насильственного вторжения. Каждый из них открыл дверь этому сукиному сыну сам. Последняя жертва, Лэй Кото, даже приготовила ему чай. – Он указал на одну из фотографий с кухни: на столе стояли два почти полных стакана. – Никаких отпечатков. Никакой слюны. Он ни разу не прикоснулся к чаю. Он никогда ничего не трогает. Места преступления чертовски чисты. Лигатурные метки от проволоки на запястьях, в некоторых случаях на шее.
– Значит, они в сознании и пытаются сопротивляться, пока
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
