Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 25
я к вам доберусь? Да еще без мамы.
Другая комната, с квадратным ящиком фотоаппарата на треноге. Чеслава молилась беспрестанно: «Дева Мария, Благодати полная…».
Сверху, из-под черепа на пилотке, в бешеных глазах сверкнул гнев, в руках мелькнул длинный предмет, резанула боль в теле, палка взмыла в воздух и снова боль, будто не было одежды. Чеслава прикрыла голову, но орудие избиения задело лицо, разбило губу — она заплакала.
Ее бьют, дергают за робу, и что можно разобрать в гавкающей речи? Перед глазами только сапоги, коричневые чулки и толстая юбка. Вроде бы женщина. Но есть ли у нее Бог?
И тут Чеслава впервые поняла: если немедленно не сотрет кровь и слезы, то станет еще хуже. Она размазала месиво по лицу, и украдкой взглянув на надзирательницу, поняла, что и это неправильно.
Но ее никогда не били!!! Никогда!
Еще раз прошла рукавом. Что им надо? Зачем их с мамой сюда везли?
За аппаратом, по приказу администрации концлагеря, стоит фотограф-узник Вильгельм Брассе. За войну он сделает от 40 000 до 50 000 «идентификационных снимков» пленников и пленниц. Тогда он еще не будет знать, что в его девяносто четырехлетней жизни фотография этой девочки станет самой знаменитой, а еще она станет единственным доказательством, что когда-то жила на свете эта девочка, у которой зачем-то забрали жизнь…
Он пытается успокоить несчастных людей: «Сядьте поудобнее, расслабьтесь, смотрите в камеру непринужденно и вспоминайте свою Родину». Спустя много лет он приедет, поделится воспоминаниями, передаст спасенные в сорок пятом негативы в музей «Аушвиц-Биркенау», и будет сокрушаться: «Я знал, что они умрут, но в момент съемки не мог им этого сказать».
Перед привозом очередной партии цугангов (вновь прибывших), Вильгельм снимал немецких офицеров, служивших в лагере смерти. Они сидели перед его камерой, на их лицах появлялась грусть, они тосковали по дому. Их матери, жены и дети ждали снимки с «фронта», и эсесовцы исправно выполняли просьбу родных, нашли подходящее место в здании администрации (не в крематории же), чтобы было как в фотоателье. «Фоткались» между пытками и убийствами, любовались собой на напечатанных снимках, подписывали на обороте: «Любимой Ханне!» или «Дорогой Кларе!» или… Бережно укладывали их в конверты и отсылали с надеждой, чтобы фотография не помялась.
Девочка с древнеславянским именем Чеслава, умерла, а те твари остались живы?
В мирное время Вильгельм Брассе откажется фотографировать — перед ним на всю жизнь останутся портреты узников. Он будет долго жить, специально долго жить, чтобы всем и каждому рассказывать о Чеславе.
Чеслава Квока родилась 15 августа 1928 года. Умерла 12 марта 1943 года, от инъекции фенола. Что? Чеслава умерла, а те твари остались живы?
Я все перерыл — больше о Чеславе ни щепотки информации.
Чеслава — древнеславянское имя. Означает: честь и слава.
Человечество ее удостоило чести — прожить 14 лет, не познав романтики юности, первой любви, любимого мужа, венчания, рождения и крещения ребенка, вдохновения реализовать себя, как женщина.
Человечество ее удостоило славы — стать персонажем популярнейшей фотографии после избиения концлагерной изуверкой, наверняка имеющей имя… (может потомки этой «палконадругательницы» мне или вам напишут, как звали их бабушку!).
И тогда до меня дошло… Стало понятно, кто была та девочка, лет четырнадцати в Саласпилсе, которую я встретил.
Помните, в начале я написал: «Впереди силуэт женщины в деловом костюме, с ней девочка лет четырнадцати…»
Чеслава говорит: «Здравствуй, Персефона!»
Мифическая девушка ей близка. Ее, как Персефону, вырвали с поляны, травяной или снежной, и отправили в царство мертвых.
…Все мы играли, цветы собирали,
Ирисы рвали с шафраном приветливым и гиацинты,
Роз благовонных бутоны и лилии, дивные видом,
Также нарциссы, коварно землею рожденные черной.
Радуясь сердцем, цветок сорвала я. Земля из-под низу
Вдруг раздалася… Закричала я голосом громким.
Хотя и с печалью…
Из Гомеровского гимна
Персефона так любила цветы, что росли на поляне, а мать Деметра так любила свою дочь, что Зевс не выдержал, и Персефону вернули с того света, хоть и ненадолго…
После войны фотографии Чеславы сделают цветными, и обнаружат удивительно красивую девочку, с пронзительно умными глазами.
— Чеслава. Пишу о тебе. Ты знаешь, я вдруг представил себе, как исправить роковую ошибку человечества, не давшего тебе прожить больше четырнадцати лет (что составляет примерно 5113 или 5114 дней). У меня это получилось, когда я увидел фотографию Шарон Ковакс и подумал, люди не исчезают — люди просто превращаются в других людей… и навещают своих палачей.
Реинкарнация — чем не путь спасения? Перерождение еще никто не опроверг… Значит, Чеслава в ком-то живет (живет же в моей памяти).
Слушаю Шарон Ковакс, просматриваю ее фотографии, слушаю, как она исполняет песню «My Love». О свободе. Что-то есть в ней от Чеславы… Реинкарнация существует.
Такой могла бы быть Чеслава… Чеслава Шарон Ковакс, поющая о свободе.
Еще раз, на минутку взгляните на Шарон Ковакс. Как много сходства. Красота, протест против чудовищ, чудинка в поведении, страсть к жизни…
Чеслава любила жизнь, и я верю, она жива в чьем-то обличии…
Глупые споры, чтобы не было так горько… нам не избежать диалога.
— Она мертва! — утверждаете вы.
— Чеслава не мертва, — опровергаю я.
— Мертва!!
— А кто видел ее мертвой? Никто не видел.
— Мертва!!!
— Но где ее могила?
— Мертва!!!!
— Нет! Я лучше поверю в миф или реинкарнацию… И у меня есть одна молитва.
Молитва Чеславы
«Радуйся, Мария, благодати полная!
Господь с Тобою;
благословенна Ты между женами,
и благословен плод чрева Твоего Иисус.
Святая Мария, Матерь Божия,
молись о нас, грешных,
ныне и в час смерти нашей».
Чеслава родом из села Велка Зложецка в районе города Замостье. В конце сорок второго года нацисты выселяли оттуда польское население в рамках Генерального плана «Ост», чтобы передать эти земли переселенцам-фольксдойчам из Румынии. Выселенных собирали в так называемом «Переселенческом лагере Замостье», а оттуда направляли в концентрационные лагеря, включая Майданек и Освенцим. Катаржина и Чеслава Квока попали в первый транспорт, который направлялся в Аушвиц. Из их села в этот лагерь попали 12 человек. Чем провинились жители села, неизвестно, но не выжил никто.
Первым из ее односельчан погиб 12-летний Мечислав Рысаж. 21 января его убили уколом фенола в сердце. 18 февраля Чеслава осталась сиротой — ее мать Катаржина погибла. 1 марта погиб ровесник девочки Витольд Гиль. 12 марта пришла очередь Чеславы.
По словам польского судьи Яна Зена, который руководил официальным расследованием деятельности концлагеря, можно примерно описать последние минуты жизни девочки.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 25
