Сафронов.
Вокруг девушки вьются и пытаются его внимание привлечь. Рядом на столе стоят пластиковые стаканчики и пустые красные жестянки из-под газировки. Кто-то явно любит ажиотаж и громкие посиделки, играя в различные игры на вечеринке.
Пока что?!
Пока я загибаюсь над выполнением заданий? За него и за себя?
Сафронов сказал, что у него важные дела! Важное — это когда нужно срочно кому-то помочь или бабушка в больнице болеет.
Ну теперь, благодаря Роману Сафронову, я знаю как условно выглядит “очень важное дело”.
Глаза наливаются яростью и прежде, чем я себе отчет отдаю в содеянном, то уже сижу в машине такси назвав домашний адрес Маринки.
А что? Мне терять нечего, а если план вдруг сработает, то Роману мало не покажется.
Хватит уже с меня быть послушным ванильным одуванчиком.
— Мы на месте. — Хмыкает таксист, когда я ему сую в руки деньги без сдачи. Там на три таких поездки хватит.
Злость затмевает все на своем пути, и я мчу на нужный этаж пешком, опережая лифт. Энергия ключом бьет и это какой никакой способ немного остыть.
В элитном доме, где живет подруга, на каждом этаже по одной квартире. Не удивительно, что дверь ее жилища распахнута и каждую секунду из нее выходят и заходят люди весьма сомнительной наружности.
Я бы не удивилась тому, что тут тусуется Сафронов, но Маринка…
От разочарование перехватывает дыхание — не думала, что она такая…
Из всех щелей орет музыка и туда-сюда снуют старшекурсники. Кого-то я знаю, других вижу в первый раз. Отовсюду смех и веселье. Приглушенный свет добавляет мистичности и нуара.
Вначале я думала, что мне может понравиться нечто такое, но теперь понимаю то это не так.
Развязное и вульгарное поведение никогда не было моим эталоном.
В любом случае, я тут не для этого.
Достаю из кармана толстовки мобильный и камеру включаю, когда оказываюсь в центре квартиры. Включаю значок видеозаписи и направляю на группу старшекурсников во главе с Сафроновым.
Последний как раз полубоком стоит и не видит, что я его снимаю. Зато я сегодня хочу для деканата еще одну восходящую звезду короткометражек засветить. Не одной же мне на небосклоне зажигать.
Пусть учебная коллегия знает как их самый популярный студент грызет гранит науки, потому что после такого я точно за него ничего делать не собираюсь.
У меня есть железные доказательства того, что я сожалею о произошедшем в пятьсот двенадцатой и готова вину искупить презентацией. А Роман Сафронов нет.
— Романыч! — Окликает мажора приятель, стоящий справа и толкает под руку. Таким образом выбивает из рук самоуверенного мажора напиток. — Это не твоя деваха с видео?
Парень не сразу, но поворачивается ко мне. За ним следом и все остальные.
— Она. — Шевелит одними губами, пригвождая меня своим неистовым взглядом к месту.
— А че она тогда нас снимает?!
10
Немного страшно.
Ладно, преувеличиваю.
Дико страшно.
Рука дрожит и объектив из-за этого не фокусируется толком.
Роман меня заметил и его вид не предвещает ничего хорошего.
Дальше все как будто в замедленной съемке происходит: наблюдаю как мажор срывается с места и ко мне идет.
Все же телефон я при этом не убираю и снимать продолжаю. Пусть он знает, что я знаю и все равно не боюсь.
— Что ты делаешь?
За секунду до того, как он возле меня оказывается, я блокирую мобильный и прячу его в задний карман джинс.
— Видео для потомков. — Усмехаюсь в той наглой манере, которая свойственна Сафронову.
Надо разговаривать на понятном ему языке, потому что мой он не понимает.
— Как ты узнала что я тут?! — На меня напирает и в глаза заглядывает.
Что там прочесть так хочет? В сознание проскальзывает одна догадка…
Этот ненормальный считает, что я вычисляла где находится он?
Это же смешно. Как можно иметь такое самомнение, которое выпирает за масштаба планеты?
— Ты же не думаешь, что все, что я в пятьсот двенадцатой сказала — правда? — Усмехаюсь нервно и веду плечами. Он сам придумал фразочки, которые я должна была озвучить при его одногруппниках. — Нельзя быть таким заносчивым…
Будь у меня возможность я бы в нем дыру ненависти прожгла.
— Тогда что ты тут делаешь? — Он усмехается полностью уверенный в правоте выводов. — Зубрила, которая дальше кампуса не выходит вдруг оказалась на домашней вечеринке.
— Да. — Киваю. — Настолько домашней, что я могу тебе экскурсию тут провести…
Сам того не понимая Сафронов вкладывает мне в руки козыря. Пока не осознает он в чем подвох, но сейчас его ждет сюрпрайз.
Вокруг нас образовывается небольшое кольцо и по перешептам присутствующих я понимаю, что во мне узнали… меня.
— Маринка! — Замечаю в толпе подругу и зову ее как можно громче. — Классная вечеринка!
Вокруг все стихают. Как будто ждут развязки и пристально наблюдают за происходящим.
А дальше у нас немая сцена.
Подруга в шоке. Пытается понять, что случилось и не сразу находит меня взглядом.
— Лиза? — Сначала вскрикивает, а потом тушуется. Как будто понимает в какой просак попала. — Что ты тут делаешь?
Ей неловко — это сразу заметно. Мне тоже не по себе от ее реакции, но анализировать я это буду позже.
— В гости зашла. — Намеренно веду себя так, как будто кроме нас тут никого нет. — Я кофе заварю. Ты не против? Так устала за сегодня…
Не дожидаясь встречной реакции, уверенным шагом я иду в сторону кухни. Передо мной народ расступается.
Маринка пока что молчит, потому что не знает как реагировать правильно. Она ведь не знает как при всех сделать так, чтоб в грязь лицом не ударить.
Если кто не понял (потому что сегодня как раз это поняла я), грязь — это я.
— Мой любимый. Я думала, что уже закончился! — Невозмутимо достаю из крайнего верхнего шкафчика пачку с зернами и забрасываю в кофе-машину.
Я держусь из последних сил, потому что не так просто выставить себя на обозрение, когда при малейшем проступке из меня посмешище сделают.
— Почему ты тут? — Подруга подлетает ко мне сразу, как успевает опомниться и шипит в ухо, загораживая от посторонних взглядом.
— Какой популярный вопрос. Попробуй спросить что-то другое, хотя… — На последнем слове я повышаю голос. — Я могу на него ответить. Да, Сафронов?! Можно?
Нахожу взглядом парня, который пристально и напряженно за всем этим наблюдает.
Меня все порядком достало.
Это ощущение отчаяния, когда как бы ты ни пытался — все равно ничего путного не выходит. Всегда находится какой-нибудь саботажник (так
