– Да, ее. Единственным достоинством Роуз было то, что она смертельно меня боялась.
Я усмехнулась. Что-то неуловимое говорило мне: имея в распоряжении достаточно времени, я сумею, в конце концов, снять со старика устрашающую маску и увидеть, каков этот человек на самом деле.
– Вы думаете, я тоже боюсь вас, сэр? – осведомилась я.
– Если нет, то напрасно. Я управляю плантацией и этим домом.
– Но не мною, сэр.
– Полагаю, остаток дня я смогу провести без вашей приятной компании, – устало отмахнулся он.
Я присела в глубоком книксене.
– Премного благодарна за позволение удалиться.
Его суровые морщины чуть разгладились в некоем подобии улыбки.
– Если бы ты не была одной из этих проклятых янки, я мог бы, наверное, даже полюбить тебя.
– А вы мне понравились, сэр, хоть вы и проклятый конфедерат. Доброй ночи, мистер Мэртсон!
Выйдя из его комнаты, я почувствовала такой прилив радости, что готова была весело рассмеяться. Как хорошо, что наше знакомство произошло именно при таких обстоятельствах! Ведь если бы со мной был Тео, старик скорее всего был бы куда более суров и желчен, да и я не смогла бы позволить себе говорить с ним так вольно, как только что. И я не солгала, когда призналась старому Мэртсону, что он мне понравился; хотя, с другой стороны, я и в самом деле не была намерена давать ему возможность понукать мной, как если бы была служанкой или одной из батрачек в поле.
Я вышла из дома глотнуть свежего воздуха и остановилась на парадном крыльце. И вновь я не смогла оторвать взгляда от аллеи, похожей на туннель. Меня вновь поразила ее красота, хотя было в ней и что-то зловещее.
Я уже готова была вернуться в дом, когда заметила приближающийся экипаж – он возвращался с кладбища по дороге, ведущей к реке и, очевидно, к плантации. Лошадьми правил негр-возница; позади сидел Тео и его сестры в траурном облачении. Скорбное молчание, опущенные черные вуали, – все выглядело так, словно они не просто посетили могилу Айды, а только что ее похоронили. Признаюсь, меня это несколько покоробило, но я оставила свои чувства при себе.
Глава третья
Сочтя, что в такую минуту мое появление может оказаться не вполне уместным, я решила вернуться в дом. Поднимаясь по лестнице, я с немалым удивлением обнаружила, что дверь в нашу комнату распахнута настежь и оттуда раздаются звуки тяжелых шагов и чьи-то громкие голоса. Секунду спустя на пороге показались два негра, сгибавшиеся под тяжестью письменного стола. Следом, вышла высокая смуглолицая женщина. На ней были ярко-желтая блуза и алый фартук поверх длинной черной юбки; густые смолянисто-черные волосы были туго подвязаны красным платком. Я никогда прежде не видела столь гладкой кожи, как у нее: должно быть, женщине было около пятидесяти, но по виду ей можно было дать и тридцать пять. Дымчато-карие, широко поставленные, глубоко сидящие глаза внимательно надзирали за работниками; крылья орлиного носа подрагивали при каждом вдохе, тонкие губы были плотно сжаты в упрямую нить. Массивные золотые серьги покачивались в такт ее шагам.
– Позвольте! – я подняла руку, пытаясь остановить медленно, неумолимо ступающих рабов. Они вопросительно посмотрели на женщину и только после того, как она кивнула, опустили свою ношу на пол.
– Что здесь происходит? – недоуменно спросила я.
– Мы убираем мебель и кое-какие вещи, мэм…
– Мои? Или мистера Тео? – возмущенно осведомилась я.
Женщина отрицательно покачала головой. Было видно, что мой строгий голос не произвел на нее никакого впечатления.
– Кто поручил вам это сделать?
– Я сама себе поручила. Ни одна из вещей, которые я намерена отсюда забрать, не принадлежит семейству Мэртсонов. Они были собственностью моей хозяйки, и вы, мэм, не имеете на них никаких прав.
Я была поражена ее дерзостью.
– А кто вы, собственно, такая? – спросила я.
– Мое имя Карла. Я родилась на Ямайке. Миссис Айда выбрала меня в служанки, будучи совсем еще маленькой девочкой. Она привезла меня сюда, и я была при ней неотлучно. И здесь мне суждено остаться навеки – так же, как и ей.
Сдерживая гнев, я сказала:
– Карла, вам следовало бы знать, что имущество жены после смерти по закону переходит к ее супругу.
– Мне это известно, мэм, но я хочу, чтобы и вы знали: ни одна женщина не воспользуется вещами моей хозяйки.
– Я могу приказать вернуть все это на место.
– Можете, конечно, только я не стану этого делать.
– Стало быть, вы считаете, что мы можем обойтись без столов и кровати?
– Я этого не говорила. Взамен вам принесут мебель из комнаты миссис Роуз.
– Так, так. Я вижу, вы уже убрали два бедермьерских столика с ночниками. Кровати тоже нет. Ковер пока что здесь, но, судя по тому, как отогнут его угол, вы просто не успели его свернуть. По-видимому, французская работа… Послушайте, Карла, все это очень дорогие вещи, что вы намерены с ними делать?
– Отправлю на хранение, мэм.
– А вы спрашивали чьего-либо разрешения?
– Разве это так необходимо? Все, что принадлежало миссис Аиде, теперь, когда ее нет в живых, принадлежит мне. Не в том смысле, что стало моей собственностью – на это я не претендую, – однако я вправе не позволять пользоваться ими посторонним.
– Будьте любезны приказать слугам выйти на несколько минут. Мне необходимо поговорить с вами с глазу на глаз.
Она махнула рукой, и негры, все это время не сводившие с нее глаз в ожидании распоряжений, опустили стол и медленно, словно нехотя, побрели вдоль галереи в сторону лестницы для прислуги. Я села и предложила Карле занять стул напротив – последний из оставшихся в комнате. Она покачала головой и осталась стоять. В ее позе можно было прочесть готовность выслушать указания, но отнюдь не подобострастное желание услужить. Она смотрела на меня с неприкрытым вызовом, гордо вскинув голову.
Я прекрасно понимала: стоит мне сказать одно лишь слово Тео – и вся мебель тут же вернется на место. Но мне не хотелось превращать случившееся в скандал и, кроме того, наживать себе врага в лице этой женщины. Конечно, ее поведение было возмутительным, но верность умершей хозяйке не могла не тронуть.
– Карла, у меня нет желания с вами ссориться, – сказала я. – Но я не одобряю того, что вы самостоятельно принимаете подобные решения. Если вы прежде посоветовались с сестрами мистера Тео или его дедом – это, конечно, меняет дело.
– Нет, мэм, я ни с кем не советовалась.
– А что, вы всегда здесь делаете то, что вам вздумается?
– Я никогда никому не давала повода упрекнуть меня в чем-либо, – холодно ответила она. – Я образованная женщина, умею читать и писать – меня выучила покойная хозяйка. В этой семье меня считали за равную, так же относились и к миссис Аиде. А потом она была убита. И с вами непременно произойдет то же самое.
