что бы мы сделали? Нас всего лишь трое, а их полный бар!
Мужчина посмотрел на реднека, русского и друга-простачка — буквально набор персонажей для глупого старого анекдота. Пусть Вова и выглядел мужиком крепким, но пухлый Митч и тощий невысоклик, как называл Кевина иногда Дэн, точно бы в сражении с трупами проиграли. Но у Каннингема оставались вопросы:
— Окей, но я не понимаю, как так получилось: в зале нет ни единого убитого зараженного? Где кровь, кишки? Если они перебили друг друга без вас, то тут должны были быть тела.
Улыбка Кея выглядела нервной и напряженной, но говорил он по-прежнему бодрым тоном:
— А сам догадаться никак не можешь, Дэнни? Ну вынесли мы их на улицу, что же еще мы могли с мертвяками сделать.
— А кровь? То есть вынесли? Как? — не сдавался Дэниел. — Вы же дверь запертой держали, снаружи бар окружен. Окна, вон, позапирали, — мужчина кивнул на металлические ставни-жалюзи на окнах, поставленные здесь, скорее всего, задолго до прошлой ночи.
— Да хорош тупить, Дэн! Честное слово, хватит — есть же мозг свой, так пользуйся им, — смеющийся Биртич все заметнее начинал нервничать. Нервозность друга выдавало и то, что он за время их разговора тот скурил две сигареты, и уже третью извлекает из собственного портсигара. — Через черный выход вынесли всех, очевидно же. Крови, знаешь, много не было. А ту, что были уже позатирали, чтобы не воняла.
Дэниел подавил в себе порыв немедленно пройти и проверить правдивость слов друга, глянуть сколько трупов за дверью черного входа. Но это было бы тупо. Зачем Кевину врать? Каннингем кивнул его словам, собираясь прекратить эту невнятную часть беседы. За одним из барных столиков мужчина увидел картину неожиданную, но милую — с его ребенком с искренним удовольствием возится старик Митч. Вот уж кто обрадовался, увидев ребенка на руках Дэна!
Когда Дэниел подошел ближе к реднеку, старик будто бы смутился тому, что он сидит с чужим ребенком. Отца умилила эта реакция старого столяра.
— Ты того, в своей голове не подумай ничего поганого, — закряхтел Митч и нахмурился, — я не педофил какой-то там. В телеке каждый вечер то и дело про этих извращенцев показывают, будто пиарят эту педофильскую мерзость. Говорю, я не из таких, и только посмей так подумать — в рыло врежу! Просто своего Джереми вспомнил, — мужчина вздохнул, — который самый младшенький.
Каннингем понимающе кивнул. Он и забыл, что Митч на самом деле многодетный отец, у него то ли пять, то ли шесть детей. Да только все сыновья и дочери давно повырастали и уехали из родного Огайо. Старик никогда не жаловался на отпрысков, но и ничего о них взрослых не рассказывал. Только вспомнил постоянно, какими милыми, смешными они были детками, как чудили и шкодничали.
Дэн достал из кармана телефон жены, протянул старику:
— Вот, можешь позвонить детям, если связь еще ловит.
Реднек улыбнулся беззубым ртом и отрицательно покачал головой.
— Что, думаешь, твоя звонилка лучше моей? — Митч вынул собственный кнопочный мобильник и бросил на стол. — Если бы хотели, сами бы мне позвонили.
— А они не звонили?
Старик отрицательно покачал головой.
— Так может из-за связи не могут дозвониться.
— Да они и раньше не звонили. — Старик погладил дочь Дэна по голове. — Пока малые папка им интересен, папка им нужен. А как вырастают, так всё, пока-прощай. Вычеркивают из жизни. Вот тебе и семья…
— Ну и черт с ними! — Каннингем хлопнул Митча по плечу. — Теперь мы твоя семья, и мы тебя не вычеркнем и не бросим.
После слов Дэниела реднек несколько приободрился, а может так просто казалось.
Бригадир, которого сейчас вполне можно считать бывшим, русский Вова тоже не скучал — еще разговаривая со стариком, Дэн увидел его о чем-то беседующим с Лорэйн. Вову — беседующим. Мысленно Каннингем уже сочувствовал соседке, но та будто бы и не особо страдала от такой компании. Странная пара, суровый русский мужик и болтливая блондинка, хотя может странность не такая уж большая — Лорэйн нужны свободные уши, не задающий лишних вопросов слушатель, а Вова, по сути, и не умеет их задавать нормально.
Отойдя от Митча, Дэн присоединился опять к Биртичу. Они с Кевином сидели не так далеко от парочки Вовы и Лорэйн, но Дэниел все равно ни слова не услышал от разговора бригадира с соседкой.
Всё вроде бы хорошо. Но мысленно Каннигема что-то смущало в истории Кевина. Нет, она логичная, и нет ничего позорного в том, что друг с коллегами прятался в уборной — жив остался, и это главное.
— Кей, ты же пьяный был, на ногах почти не стоял. Как ты оклемался вообще, чувак? — заговорил первый с другом Дэниел.
— Знаешь, как-то оклемался. Мгновенно протрезвел, когда люди начали жрать друг друга заживо, — без улыбки ответил Биртич. — Лицезрение ужасов каннибализма бодрит лучше кофе, советую.
Каннингем улыбнулся черной шутке друга. Дэн решил задать еще один достаточно серьезный вопрос:
— Брат, почему вы не свалили из бара, если есть выход через черный выход?
Глаза Кея странно блеснули, но он только пожал плечами, делая очередную затяжку. А потом громко обратился к Митчу и Вове, выдыхая дым:
— Мужики, Дэн спрашивает меня, почему мы не свалили из бара через черный выход, — Биртич переводил взгляд с одного бывшего коллеги на второго. — А я не знаю, что ответить. Может, вы знаете почему, а?
На озадаченном лице Митча, который после обращения Кея отвлекся от возни с ребенком, отразилось удивление.
— Какой еще черный… — начал было старик, но Кевин его нетерпеливо перебил:
— Черный вход, дед! Забыл уже? Мы через него трупы выносили из зала. Что, склероз открылся или что? — нападение на пожилого реднека Кей умело скрывал за шутливым тоном. — Я, кстати, рассказал Дэну о том, как мы выжили, как прятались в туалете, пока все не затихло. Брат, думаешь, правильно мы поступили?
Настал черед Каннингема нервно улыбаться, пытаясь найти подходящие слова.
— У вас выбора не было.
Митч больше ничего не говорил, вернулся к кормлению ребенка. Вова и не думал вмешиваться в разговор изначально, но даже на непроницаемом для эмоций лице русского появилась черная тень обеспокоенности. Реакция мужчин показалась Дэниелу странной, если не сказать подозрительной. Они словно что-то скрывают.
— Ну, раз ни у кого нет идей, почему мы остались здесь, скажу я, — продолжил Кевин. Он зашел за барную стойку и поочередно стал доставать из-за нее три пистолета разных калибров и один карабин. — Это всё, что у нас есть. На все пушки девять
