ворчала приятельница. Черные волосы под карэ взбухли вокруг овального лица. Пока она отфыркивалась, я убрал один локон ей за ухо и чуть не взмыл в воздух от выброса эндорфина. Аелет засмеялась, у темных глаз появились морщинки. Момент был только им, моментом, но ощущался вечностью.
Заплетя наконец хвостик, она легла рядом со мной. Я почувствовал аромат ее волос.
– Придумал, куда пойдешь? Останешься, или в колледж?
– Еще нет… Можно бы в колледж, но я не знаю, на кого.
– Август-месяц на дворе. Поторапливайся. Ты же вроде шаришь в биологии?
Я неуверенно пожал плечами.
– Вроде бы, но я не знаю, хочу ли я связать с этим жизнь.
– Посмотри и, может, поймешь. Всегда можно переучиться.
– А ты? На кого пойдешь?
Она пожала плечами.
– Ты же знаешь, я раздолбай. Год без троек только с Божьей помощью закончила.
У меня вырвался смешок. Она продолжила:
– Если все удастся, все равно – что школа новая, что колледж.
– А если не удастся?
Аелет не сразу ответила. Я почувствовал, как ее плечевой сустав напрягся.
– Не удастся – скорее всего, сразу в детдом.
Я улыбнулся и обнял ее.
– … вот, смотри, – донеслось издалека. Легкий топот. – Вот, видела? Я прыгнул аж до сюда… Видела? Классно, правда?
– Аплодирую стоя.
К тому моменту, как Камила и Аарон добрались до нас, мы уже отодвинулись друг от друга. Не обманутая этим, подруга ехидно подняла бровь. Мы тайком от мальчика показали ей неприличный жест. Она засмеялась.
К вечеру в небе сгустились гонимые прохладным ветром тучи, заморосил дождь. Степная трава блестела от повисших на ней капель, пестрые дикие цветы поникли, посвежевший воздух запах мокрой почвой. Время от времени вдалеке вспыхивали похожие на трещины молнии, и тогда укутанный в мою кофту Аарон, путаясь в чересчур длинных рукавах и поправляя то и дело падающий на глаза капюшон, бросал прыгать по лужам и испуганно подскакивал к нам. Мы наслаждались долгожданной переменой погоды. До Дескана мы добрались уже на следующий день. Это был достаточно большой еще строящийся город, с густой толпой людей и широкими четырехполосными дорогами. На одну из них вышли мы, выбравшись из степи. В километрах в сторону центра высились новенькие многоэтажки с голубыми окнами и торговые центры с яркими вывесками. Слух успел отвыкнуть от городского шума. Редко встречающиеся на окраине люди оборачивались на грязных подростков с ребенком, но вопросов никто не задавал. Когда мимо проезжали полицейские машины, мы заскакивали в переулок. Можно было представить, что бы случилось, пойди мы в центр. Повезло, что такой необходимости у нас не было.
Глава IX
Мы зашли в зажатый между домами магазинчик и, поменьше поднимая глаза, закупили еды и воды. Толстая продавщица с нарощенными ресницами, оглядев нас, цыкнула, да и только. Мы раскланялись и вышли.
– Дальше на пропитание хватит, но на билет, даже на один – нет, – заключила я, посчитав оставшиеся купюры. – Что будем делать?
Аелет молчала, механически играя с братишкой.
– Видимо, придется запрыгивать зайцами, – откликнулся Фарид.
– Видимо, так.
Фарид прошел немного вперед. Я стала засовывать деньги в сумку.
– На что ты копила? – вдруг спросила Аелет.
– А?
– Ты их прилично набрала. Копила на что-то? – Как бы она не притворялась, я видела, что она это не из любопытства спрашивает.
Я копила на гитару. Давно хотелось научиться играть. Уже раскрыв рот, чтобы сказать правду, я прикусила язык.
– Собиралась съездить с вами на природу, – усмехнулась я, закинув руку ей на плечи.
Приятельница улыбнулась с видимой натянутостью.
– Я все верну.
– Конечно. Мы с Фаридом завалимся к тебе на осенних каникулах, и только попробуй не сводить нас в кафе.
Она засмеялась и обняла меня за шею.
Местный вокзал был гораздо больше и люднее нашего. Ничего хорошего нам это не сулило. Слоняясь поодиночке по просторным, ярко освещенным залам, удалось выяснить, что подходящий поезд отходит в 18:00. Мы успешно слились с толпой и, тщательно избегая охрану, проникли на станцию.
– Пора? – кусая губы, спросил Фарид.
В 6 часов паровоз засвистел, колеса застучали. Мы прятались за колоннами.
– Нет еще…
Аарон подпрыгивал от нетерпения, Аелет сжалась, как будто готовясь к прыжку. Показался грузовой вагон…
– Давайте!
Мы рванули с места. Я побежала первой, Фарид вслед за мной, а последней Аелет с Аароном. Поезд набирал ход. Я лихорадочно огляделась. Кажется, никого нет. В любом случае, отступать поздно. Два отчаянных прыжка, сильный рывок. Я схватилась за ручку. Приблизившись, Фарид закинул сумку в вагон. Я помогла ему забраться внутрь. Состав все ускорялся. Догнав нас, Аелет посадила братишку на ступеньку. Парень поспешно унес его подальше от края. Приятельница выбросила плечо вперед, но схватиться не успела. Я поймала ее за руку. Мы с Фаридом втащили ее внутрь. Поезд уже набрал скорость, станция быстро удалялась. Мы облегченно упали на трясущийся в такт поезду грязный пол. К нам никто не заглянул и мы решили, что заслужили отдых. Грузовой вагон, что неудивительно, был набит грузом – нас окружали пыльные мешки и коробки. Места для людей явно не подразумевалось и нам пришлось есть щека к щеке. Думать о мышах совсем не хотелось. Дверь закрывать не стали, чтобы не перекрыть единственный источник света, и нашему вниманию предстала бегущая панорама степи и неба, будто бы соединяющихся где-то вдали.
Через 3 часа повечерело. Убаюканные упавшей в наше пристанище темнотой, ритмичным покачиванием и грохотом поезда, мальчики уснули. Я поддалась не так легко. Воображение включилось, как всегда, в самый неподходящий момент. У нас с братом всегда языки развязывались исключительно ночью. Мы часами лежали на нашей двухъярусной кровати, болтали и хихикали. Вдруг снизу донеслось: “Эй, Камил…” “Чего?” “Мне надо в туалет”. “Ничем не могу тебе помочь”. “Думаешь, родители уже спят?” “Почем я знаю?” “Черт, если не спят, нам конец…” “Почему это?” “Сейчас 2 часа ночи, а у меня сна ни в одном глазу”. “Ах, черт… Тогда терпи”. К его чести сказать, Камиль пытался. Но через какое-то время он сообщил: “Не могу, Камил. Я умру”. “Тогда постарайся умереть тихо”. “Нет, не могу. Прости”. “Камиль!..” Брат слез с кровати и на цыпочках пошел к двери. Я перегнулась через перила и, затаив дыхание, наблюдала за ним и мысленно прощалась. Он замер, прислушиваясь. Родители ничем не выдали своего бодрствования и Камиль, обернувшись, дал хороший сигнал. Я не стала радоваться раньше времени, и не зря. Только он потянулся к ручке, как в один момент случилось 3 вещи: в коридоре зажегся свет,
