Никак и ничем …
– Молодец! Леночка, теперь ты. Жена – это не просто женщина в доме, это не просто женщина около мужчины. Это и забота, это и работа, это все то, о чем мы говорили только что. Что для тебя Костя?
– Ой, дядя Толя! Я не умею говорить красиво, как Костя. Только он для меня … он для меня самый лучший, самый красивый, самый умный, самый главный … А теперь еще и самый … мужчина. Я без него жить не смогу. И сделаю все, чтобы он был счастлив со мной. Я пока еще мало что умею, но я научусь … Вы так хорошо сказали – главное сделать … женщину счастливой. Будет он – будет счастье, а остальное … Остальное образуется, как говорит Костя. Я Костю очень люблю …
– Молодцы. Я желаю вам всего наилучшего – счастья, успехов, детишек. Создайте семью и будьте счастливы.
– Спасибо, дядя Толя!
– Тебе не показалось, что дядя Толя был какой-то грустный?
Елка все еще не могла освоиться с новой для нее ролью.
И только вечером, оставаясь с Костей в его комнате – в их комнате! – она чувствовала себя взрослой и желанной женщиной.
И старательно училась у Виолетты тому, что должна знать и уметь заботливая жена …
ДАН ПРИШЕЛ
А Маша и Дан пришли поздно и никого в коридоре не встретили.
Дан по новому осматривал комнату Маши, разбросанные детали женской одежды, которые Маша почему-то теперь от него не прятала, выстроившуюся перед зеркалом косметику.
И Машу, откидывающую одеяло на кровати, и ее тянущиеся к нему руки и губы …
Оторвавшись от ее губ Дан потянулся и вынул из кармана небольшой пакетик, но Маша потянула его к себе и на ухо ему прошептала:
– Никогда этим не пользуйся.
Она хотела добавить «со мной», но решила, что это лишнее.
А утром за руку силой привела Дана к завтраку.
– Это Дан, Даниил Аркадьевич, мой мужчина. Прошу любить и жаловать.
Первым приветственно замахал руками Витенька.
– Доброе утро, Даниил Аркадьевич. Прошу, позавтракайте с нами. Маша, поставь прибор. – и Виктор сделал приветственное движение рукой.
А у Елены Петровны на глазах выступили слезы и она поспешно встала и ушла.
– Мать переживает, – сказала Маша. – Ничего, Дан, это в порядке вещей. А вот это невеста моего брата Леночка, или как мы ее привыкли называть Елочка.
Дан был хорошо знаком с Леной и раскланялся с ней.
– Дан … Можно так называть вас?
– Да, конечно.
– Вы у нас бывали и знаете, что у нас все по простому. Но сегодня, наверное, нужны какие-то слова.
– Виола, что ты смущаешь молодого человека!
– Что вы, Виктор Антонович, все правильно! Маша мне очень нравится, и сколько я не убеждал ее, что я старше … и вообще, но она ничего не хочет слушать. Мы любим друг друга … Я пока живу в общежитии, но думаю, что Свиридов даст нам квартиру …
– А жить у нас вас не устраивает?
– У вас и так много народа … – уклончиво ответил Дан.
– Даниил Аркадьевич, я не могу сейчас уделить вам достаточно времени. Но мы сможем поговорить с вами вечером, часов в семь?
– Да, Виктор Антонович.
– Маша, приведи его ко мне. Всем привет!
И сперва Виктор, а за ним и Дан отбыли на работу, а Виола с Витенькой отбыли в ясли …
ДАН и СКВОРЦОВ
Вечером в столовой сидели три женщины – Лена, Виолетта и Маша. Они молчали, а Маша заметно нервничала.
– Не волнуйся ты так, не съест Витя твоего Дана.
– У Дана характер … вредный, его иногда заносит.
– Ты сомневаешься в отце или в … своем женихе?
– Мать!
– Сперва Костик, теперь Машка … И у всех – проблемы …
– Интересно, а как ты себе представляла их жен и мужей?
– Никак … я думала, что все это еще нескоро будет …
– Мать, а если Дан будет жить у нас?
– А если не у нас, то ты каждый день будешь сюда бегать …
– Буду. Тут вы, тут Витенька …
А в соседней квартире за столом сидели двое мужчин.
Начатая бутылка водки, разнообразная закуска.
– Еще раз за знакомство. Я пока не сократил ваше имя в удобопроизносимое …
– Виктор Антонович, зовите меня на ты.
– Резонно. Даже просто по возрасту. А насколько ты старше Маши? Лет на десять?
– На одиннадцать. Это много?
– Думаю, не это главное.
– А что вы считаете главным?
– Отношения. Знаешь, мне тут Костик рассказал … Он утром проснулся, повернул голову и увидел рядом лицо своей спящей Елки. Говорит – такая нежность к ней его охватила, такое желание обнять и защитить от всего, такое желание все время видеть ее рядом …
– Молодец! Я так говорить не умею, но полностью с ним согласен. И Маша для меня – такой подарок, что вы себе даже не представляете …
– Расскажи мне о себе. О нас ты, наверное, все знаешь ….
– Рассказчик я плохой. И основным у меня до этого была война …
Когда Дан завершил свой недлинный рассказ в бутылке оставалось на самом донышке.
– Не в службу, Даня, в холодильнике еще такая бутылка есть. Достань.
– Ты знаешь … Вот Толя … Свиридов, он тебя бы понял с полуслова. И боль твою, и тоску твою. Я спрошу его, что он думает о вас с Машей. А что думаешь ты?
– Машуня … Она может быть жесткой, а у меня душа оттаивает с ней, она меня … меняет. Я мягче и добрее делаюсь. И люблю ее очень. Но я же старый, раненый …
– Ну, в этом плане ты, конечно, старый дурак. Не обижаешься? Ведь она-то в тебе тоже что-то нашла, что ей важно. Так что ты думаешь о вас?
– Мы поженимся. Пойду к командующему – думаю, однокомнатную квартиру он нам выделит.
– Да выделит! Вон, прямо на этой площадке. И будете вы бегать каждый день к нам, Машка так уж точно. А спать будете уходить к себе – или она к тебе? – так почему нельзя ложится спать в ее комнате?
– Я не хочу вас обидеть, но муж должен обеспечить жене условия … В примаки идти … не хочется.
– Знаешь, у меня семья в детстве была небольшая – я да мама. Так и жили вдвоем. А потом я вообще один остался … И всегда хотел, чтобы дома за столом собиралось много народу – своих детей, их жен
