из-за отсутствия жилья и пенсии. К тому же, мальчик не захотел менять школу и привычное окружение, и я, учитывая его пожелание, сама позвонила бывшему мужу с просьбой забрать его. Этот разговор с ним был мне крайне неприятен, но я пересилила себя. Лучшего варианта для ребенка просто не было.
Глава 3. За длинным долларом в Канаду.
И вот опять Москва. Накануне вылета получаю инструктаж в доме наших московских друзей. Альбина Павловна и Сережа репетируют со мной встречу с канадским чиновником паспортного контроля, от которого зависит, на какой срок я получу визу. Хочется, чтобы на максимально возможный – 6 месяцев.
Альбина Павловна придирчиво осматривает мой наряд. Похоже, что результат осмотра ее удовлетворил, потому что критических замечаний не последовало. Зато, осмотрев мой багаж, она чуть не упала в обморок:
–
Наташа, девочка моя, с такой сумкой ты подойдешь к чиновнику? Это же не сумка, а мечта оккупанта, она уместна только в колхозе «Стальное вымя», а никак не в международном аэропорту Торонто.
На вопрос, где мне взять другую, она резво перетряхивает содержимое своего шкафа и торжественно вручает мне сумку:
–
Вот! Это Сережа мне привез из Дании. Все цивильно, и на колесиках. Нести не тяжело.
Я благодарю и начинаю перекладывать свои вещи в другую сумку.
Потом за дело принимается Сережа. Он репетирует со мной, что я скажу чиновнику паспортного контроля по-английски о цели моей поездки. Эта часть программы получается у меня не очень удачно, потому что моим знаниям английского более 20 лет, и они очень надежно спрятались в глубинах памяти, и очень неохотно эти глубины покидают. Сергей бьется со мной и так, и этак, но пока я запомню первую часть предложения, то уже забуду вторую.
Самое смешное, что на паспортном контроле со мной разговаривали полностью по-русски и, не глядя на мою сумку, шлепнули в паспорт штамп на 6 месяцев. Ну что ж! Никакие усилия не проходят даром! Лучше перестараться, чем наоборот.
И вот я иду по длинному коридору аэропорта в Торонто.
Даже не верится, что я на канадской земле….Я очень люблю Россию, и никогда не представляла себя в эмиграции, тем более многие, находясь в России, представляют ее совершенно неправильно. К счастью, я не в эмиграции, у меня в кармане лежит обратный билет домой. И в самые тяжелые моменты моей канадской эпопеи я совершенно четко знала, что этот день обязательно настанет.
В аэропорту меня встречал брат и конечно, очень мне обрадовался. Он, в прошлом бизнесмен и имея высшее образование, работал здесь на стройке электриком. Брат долго расспрашивал меня про маму, про Москву, про общих знакомых.
Пока мы ехали из аэропорта, вид из окна машины меня разочаровал. Не было гигантских небоскребов, сияющих огнями, вокруг были только двухэтажные домики, как в каком-нибудь российском провинциальном городке, разве что вместо грядок с помидорами и картошкой были клумбы с цветами, и белье на веревках не сушилось. И, вместе с тем, все было какое-то чужое, незнакомое.
Мне до слез хотелось обратно домой, несмотря на то, что умом я понимала, что прибыла не для удовольствия, а для выполнения важной миссии, которую надо выполнить успешно, во что бы то ни стало.
К моему удивлению, в Торонто издавалось несколько русских газет. В них я сразу и вцепилась, едва успев переступить порог, потому что именно по объявлениям в газетах мне предстояло найти работу. Естественно, разрешения на работу у меня не было, да его и не может быть у приезжающего по гостевой визе, но русские везде могут обойти любой закон, поэтому в Торонто процветает целая сеть русских кадровых агентств – посредников между работником и работодателем. В эти агентства звонят люди, ищущие работу, оставляют свои координаты, а агентства их трудоустраивают по мере поступления заявок от предприятий, причем это бывает достаточно быстро – в течение 1-2 дней, если особо не привередничать, а соглашаться на то, что предлагают. Я тут же обзвонила все агентства, и в тот же день мне предложили работу на пекарне в ночную смену. Я решила пойти туда, пока не найду чего-нибудь получше, и согласилась.
С дрожью в коленях переступила я вечером порог пекарни, на которой меня ожидали трудовые будни. В нос ударил запах прогорклого маргарина, корицы, и чего-то сладкого. В цехе было все как в тумане: в воздухе летали мельчайшие частички муки. Вокруг меня все двигалось, гудело, стучало, и мелькали какие-то фигуры в белом, похоже, работники предыдущей смены.
Всю дорогу от автобусной остановки я репетировала речь на английском, кто я такая и зачем пришла, но успела выдавить из себя только первые три слова, после которых полный мужчина с густыми черными усами на чистейшем русском языке велел мне получить белый халат, шапочку, перчатки и фартук, идти в раздевалку, а затем подойти к бригадиру Любе. Я пошла искать раздевалку. Кругом было столько лестниц, коробок, каких-то бочек, туда-сюда бегали люди. Бригадир Люба встретила меня без восторга. Поставила возле ящика с нарезанными грецкими орехами и сквозь зубы сказала (на смеси русского с украинским), что продукцию, которая будет ехать по транспортеру, надо макать в орехи и отправлять дальше.
Смена началась, тарелки с тестом поехали мимо меня, увеличивая скорость. Я двумя руками хватаю две тарелки, плюх – в орехи, швырь– дальше на транспортер, хвать – опять новые тарелки. Через два часа у меня перед глазами все плыло и качалось. Ненавистные тарелки с тестом казалось ухмылялись: «Ну что, заработала доллары?» Тут объявили брейк – пятнадцатиминутный перерыв.. Я толком не знала, куда идти и что делать, поэтому прямо в цехе села на перевернутый ящик из-под орехов и сидела, пока остальные не пришли на свои места. Порядки здесь такие, что нельзя опоздать ни на минуту. Никакие отговорки, что ходил в туалет, не принимаются. На завтра тебя просто не вызовут работать.
После перерыва мы начали выпускать другую продукцию. Какие-то печенья, а внутри повидло. Оно лилось на тесто из специального железного бака, который стоял высоко над конвейером. Каждые 2-3 минуты надо было брать целлофановый мешок с вареньем, весом килограмма четыре, разрезать его ножом и выливать содержимое в бак. С пола я не могла достать до бака, приходилось вставать на пластмассовую бочку. Когда я разрезала пакет, варенье брызгало в разные стороны, попадало на руки, мешок скользил в руках, держать тяжесть на вытянутых и поднятых руках было очень тяжело. Супервайзер стоял в стороне и наблюдал, как я с
