у леерного ограждения. Суровое лицо его посветлело.
— Ба! Неужто Андрэ?
— Да, это я. Я, Жан-Пьер.
— Рад! Очень рад!
Они обнялись. Бастьен обернулся к удивленным рыцарям.
— Друг по несчастью, коллеги. Мы сидели за одним веслом на турецкой галере. Спали на одной скамье. По-братски делили скудную пищу.
— Степан тоже здесь, Жан-Пьер. Он в лазарете со сломанной рукой.
— Вот как? — удивился рыцарь. И продолжил: — Однажды, исхлестанный бичами, я едва держался за весло. А эти московиты спасли меня от гибели…
Сошли с галеры смуглые, широкогрудые солдаты, коренные жители Мальты. Они уносили с собой то, что удалось раздобыть на турецком корабле. Были отправлены на берег больные и раненые.
— Отметим удачную охоту, коллеги! — воскликнул капитан Аллар. — Традиции нарушать нельзя. У нас есть отличное сиракузское вино.
На корме «Глорьез» появились столы. На столах — бутылки с вином, закуски и сладости. Были обильные возлияния, цветистые тосты и крики «виват!».
Бастьен, выслушав рассказ Андрея о том, что ему довелось пережить в Стамбуле и на море, спросил:
— Видел Тодора, Пьетро?
— Нет, Жан-Пьер. Не видел их более.
— Славные, славные люди…
Рыцарь предупредил вопрос, который хотел задать Андрей.
— Тебе и Степану нечего тревожиться за свою судьбу. Фра Аллар мой давний компаньон. Мы вместе ходим в море биться с неверными. Сказал ему, что забираю вас. Пусть даже это несколько увеличит долг, который я выплачиваю казне Ордена по милости Азиза Аги. Надеюсь встретиться с этим шакалом в открытом море. Один на один.
— Он тоже здесь, на «Глорьез».
— Быть того не может!
Шиурма, так называют на христианских галерах команду гребцов-невольников, отдыхала после многочасовой трудной работы. Прикованные к скамьям турки, тунисцы, алжирцы и албанцы, глотая слюну, глядели на пир рыцарей. Ведь и сами они, бывало, сиживали за праздничными дастарханами…
У Азиза Аги густо поседела борода. Звеня цепью, он копался в швах потрепанной куртки. Страх исказил его лицо, когда по центральному помосту, перешагивая через свернутые паруса, к его скамье подошел Бастьен.
— Охотишься на блох, рэйс? — с сарказмом спросил рыцарь. — Полезное занятие. Помнишь, что я говорил: как бы самому тебе не оказаться за веслом. Так и получилось.
Азиз Ага, ежась и пряча глаза, пробормотал:
— Наши судьбы в руках Аллаха.
— Вот именно. А еще хвастал, что, мол, никто и никогда не увидит тебя на скамье галеры. Мстить я не буду. Теперь твой черед испить чашу рабства. А кипрское вино, нектар из нектаров, не для тебя.
— Как знать, — отвечал рэйс. — На море чего только не бывает, что только не случается…
Ближе к вечеру «Глорьез» двинулась на Галерную стоянку, в глубокую и узкую бухту между укрепленными городками Биргу и Сенглия. Миновала Великую цепь, оберегающую бухту. Эта цепь длиной во сто сажен была откована в знаменитых кузнях Венеции. Каждое ее звено обошлось Ордену в десять золотых дукатов. На стороне Сенглии цепь была намертво приклепана к громадному якорю с карраки «Святая Анна», флагмана орденского флота на Родосе. Заглубленный в гранит якорь был укреплен каменной кладкой, так что никакие силы не могли сдвинуть его с места. А на стороне Биргу цепь контролировал гигантский кабестан (ворот), установленный под стенами форта Сен-Анжело. Великая цепь лежала сейчас на дне, и галеры могли свободно проходить в бухту. В случае же опасности рабы, налегая грудью на брусья кабестана, приподнимали цепь над водой. Лодочники-мальтийцы подводили под цепь деревянные понтоны и намертво прикрепляли к ней на равных расстояниях. Образовывалась неодолимая преграда для непрошеных гостей со стороны моря.
На Галерной стоянке матросов «Глорьез» ожидали будничные дела — ремонт мачт и весел, починка такелажа, штопка парусов. А галерников — подземная тюрьма при форте Сен-Анжело.
Бастьен сошел с галеры не один.
— Раскидала нас судьба, и вот мы опять вместе, — сказал Андрей. — Спасибо, Жан-Пьер!
Рыцарь кивнул.
— Кандалы, случается, и роднят. А сумка, как вижу, все при тебе, Андрэ.
— При мне.
— Помню наши беседы в стамбульском арсенале, — сказал рыцарь. — О тебе весьма лестно отзывается месье Блондель. А это уже рекомендация. Кстати, Блондель влиятельный человек в Святом госпитале.
Валлетта начала строиться после «Великой осады», прославившей мальтийских рыцарей.
Сулейман Великолепный, который изгнал рыцарей с Родоса, через сорок два года, уже на склоне лет, решил окончательно разделаться с Орденом. Оттоманская империя была в расцвете сил и славы, а галеры Ордена, жаля словно злые осы, наносили турецкой морской торговле ощутимый урон. Сколько можно терпеть такое?
В середине мая 1565 года к Мальте прибыла турецкая армада почти в двести вымпелов. С кораблей сошли сорок тысяч янычар и солдат, были выгружены лошади, пушки, горы военного снаряжения. Турки осадили форт Сан-Эльмо, «старые города» Биргу и Сенглию. Осада длилась более трех месяцев и отличалась необычными упорством и жестокостью. В боях погибли триста рыцарей и семь тысяч мальтийских солдат. У турок потери были втрое больше. Узнав о прибытии с Сицилии крупного подкрепления рыцарям, турки спешно, почти в панике сняли осаду. Корабли Сулеймана скрылись за горизонтом.
Великий магистр гасконец Жан Паризо де Ла Валлетт и рыцари знали, что месть Сулеймана неотвратима. А оборонительные сооружения Мальты лежали в развалинах. Решено было строить новый город-крепость. Идеальным в стратегическом отношении местом рыцари посчитали пустынный мыс Скиберрас, что оплывшей дельфиньей тушей лежит меж двух глубоких естественных гаваней.
28 марта 1566 года, через полгода после изгнания турок, вновь загремели пушки Ордена, зазвонили колокола, извещая о закладке первого камня. Местная знать, духовенство и состоятельные рыцари начали наперебой застраивать девять продольных и двенадцать поперечных улиц, которые расчертил военный архитектор Франческо Лапарелли, ученик Микеланджело. Как грибы после дождя стали расти дворцы, церкви, гостиницы, частные жилые дома. Одним из первых был выстроен дворец великого магистра. На Родосе даже «большие кресты» — старшие рыцари, жили в коллачиуме — монастырском квартале, отгородясь высокими стенами от мирских соблазнов. На Мальте же они возводили просторные каменные особняки. Специальная комиссия следила за тем, чтобы жилые строения были примерно одинаковой высоты. В городской черте не разрешалось разбивать парки и скверы. Плодородную почву, которой так мало на острове, предписывалось бережно снимать и использовать под сады и огороды.
Престиж Ордена в ту пору был необычайно высок. Великий магистр Ла Валлетт, организатор обороны Мальты, единодушно признавался спасителем христианства. И на помощь ему пришла вся католическая Европа. В короткие сроки на мысе Скиберрас возник город в две с половиной тысячи строений, где, по словам современника, «что ни дом, то особняк, что ни особняк, то дворец». Он был, словно обручем, стянут кольцом мощнейших укреплений.
