Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
мечетью.
– Понимаю… – проронил Таскиран. – Слышал, за вашим столом сидит католический священник?
– Епископ Теофилус Чезарини. Его тоже будете допрашивать?
– Нет-нет… Что вы!
– Кажется, Чезарини – друг вашего министра внутренних дел…
– Это – без комментариев! – прервал ее Таскиран. – Если не возражаете, вернемся к Богдану Апостолову.
– Что еще вас интересует?
– Возможно, вы заметили какие-то особенности в его поведении. Например: опаску, раздражительность или неуверенность…
Элина с улыбкой пожала плечиком:
– По-моему, он – веселый малый, жизнерадостный бонвиван. Чего ему опасаться?
– Кажется, вы симпатизируете этому типу, поэтому так сдержаны в оценках, – сказал Таскиран и перешел к делу: – Видели Богдана Апостолова рядом с Одой Густафссон?
– Да.
– Где и когда?
– После ужина в ночном клубе.
– Расскажите подробнее.
– Я и моя соседка по столу…
– Мадам Астахова? – уточнил следователь.
– Мне неизвестна ее фамилия.
– Продолжайте.
– После ужина, гуляя по палубе, мы с Нинель Николаевной и ее внучкой зашли в ночной клуб. Там увидели Богдана Апостолова, который танцевал с той самой шведкой.
– Одой Густафссон?
– Вероятно – да.
– Кто-нибудь еще из ваших знакомых был тем вечером в клубе?
– Турок Ердын Экинджи.
– Кто еще?
– Подруга Оды.
– Агнетта Зандберг?
– С ней я не знакома, но за обеденным столом они с Одой сидели рядом.
– Агнетта и Экинджи были вместе?
– Думаю, да. По крайней мере, танцевали друг с другом.
Айзак Таскиран что-то записал в своем планшете, после чего уточнил:
– Это все, что можете рассказать?
– Утром следующего дня я встретила Апостолова у бассейна.
– Так-так… Прошу, продолжайте.
– Он выглядел как человек, накануне перебравший спиртного и, судя по всему, спал не раздеваясь.
– Это интересно… Почему вы так решили?
– Богдан был в той же одежде, что днем раньше, и она была помятой.
– Вам известно, почему Апостолов путешествует без багажа? – спросил следователь.
– Это последнее, что меня интересует.
– Он сам ничего вам не рассказывал?
– Помнится, в Херсеке Апостолов хотел поехать в универмаг.
– Предполагаете, за одеждой?
– Скорее всего, да.
Айзак Таскиран закрыл свой планшет и с недовольным видом передал его помощнику.
– Мутная история, не находите?
– Что же в ней мутного? – поинтересовалась Элина.
– Все!
– Нельзя обвинять человека в убийстве женщины только потому, что накануне вечером он с ней танцевал.
– И не только… – вмешался помощник следователя Ибрагим Ядигар. – Апостолов последним видел Оду Густафссон живой. Он пробыл в ее каюте с половины первого ночи до трех. Это зафиксировали камеры наблюдения. В шесть утра в каюту вернулась Агнетта Зандберг и обнаружила подругу со свернутой шеей.
– Важная информация, – дополнил Таскиран. – С трех часов ночи до шести утра в каюту Густафссон никто не входил.
Элина опустила глаза и, чуть помолчав, проронила:
– Слишком очевидно…
– О чем это вы? – напрягся следователь.
– Чересчур очевидные факты иногда заводят в тупик.
– Полагаете, болгарин не виноват?
– Я так не сказала.
– Тогда что же вы имели в виду?
– Богдан и Ода познакомились тем же вечером и, судя по времени, проведенному в ее каюте, он получил свое. Болгарину незачем было ее убивать.
– Случается и не такое.
– Случается, – согласилась Элина. – Надеюсь, расследуя это дело, вы примете во внимание все детали и факты.
– Имеете в виду что-то конкретное? – уточнил Таскиран.
– Только факты, которые выпадают из общей картины преступления.
Он неожиданно выпалил:
– Вспоротый матрас, например, показался бы вам странным?
Она с пониманием кивнула:
– Вполне.
Возникло секундное замешательство, после которого Айзак Таскиран тяжело вздохнул:
– Ну, что же… Сказав «а», скажу и «б»… После задержания Апостолова в Херсеке его привезли на «Олимпик». К тому времени я уже получил ордер на обыск его каюты…
– Что-нибудь нашли? – вырвалось у Элины.
– Когда мы вошли в каюту, то заметили, что до нас там кто-то уже побывал. Помимо вспоротого матраса было раскурочено все, что могло служить тайником.
– Апостолов что-то прятал?
– Я спрашивал, но он не признался.
– И как это связано с убийством?
– Пока не знаю, – следователь встал и, прощаясь, протянул Элине руку. – Если у вас появятся какие-нибудь мысли на этот счет, сообщите мне.
– Как с вами связаться?
– Теперь мы будем часто встречаться.
На завтрак Элина опоздала, и пока она собиралась, наступило время обеда. К ее приходу в ресторан за столом уже сидели все ее сотрапезники. Все, кроме Богдана.
Епископ, как обычно, прочел молитву, и они приступили к обеду.
– Вас, кажется, допрашивали? – спросила Нинель Николаевна у Элины.
– Следователь Таскиран назвал это беседой, – ответила та.
– Он считает, что девушку убил наш болгарин?
– Богдан взят под стражу, и думаю, что не зря, – довольно неуклюже вмешался Ердын Экинджи. – В этом мире не осталось ничего святого!
– Вы про полицейских? – с усмешкой поинтересовалась Элина.
– Я про убийство.
Между тем на столе появились тарелки с пастой, что вызвало у Теофилуса Чезарини радостный возглас:
– Хвала Господу! Три дня не ел макарон.
Нинель Николаевна улыбнулась:
– В вас говорит настоящий итальянец.
Епископ насыпал в пасту тертого сыра, взял вилку и, словно о чем-то вспомнив, взглянул на турка:
– Многие мыслят, что современный мир безнадежен. Будущее никогда еще не было таким непредсказуемым, но люди по-прежнему любят Бога.
– Бог движет мир, в котором его любят, – процитировала Нинель Николаевна. – Аристотель прав, но иногда смотришь новости, наблюдаешь за тем, что происходит, и думаешь: куда же катится мир?
– Ты рассуждаешь как заурядная бабка, – буркнула Лидия.
– Так я же она и есть!
– Ты – профессор и должна смотреть в суть вещей.
– Куда-куда? – уточнила Нинель Николаевна, но девочка перевела разговор на то, что ее волновало больше всего:
– Если Богдана осудят, сколько ему дадут?
– По турецкому законодательству – тридцать пять лет тюрьмы, но иногда дают пожизненное, – сказал Ердын Экинджи.
– Боже, боже! – воскликнула девочка. – Когда он выйдет, я буду уже старухой.
Епископ покачал головой и наставительно произнес:
– Если христианин совершил злодейский поступок, он должен ответить пред Богом и пред людьми.
– Ваше преосвященство, разрешите задать вопрос? – Перед тем как изречь нечто важное, Ердын Экинджи вытер салфеткой рот.
– Прошу, говорите, – кивнул ему Чезарини.
– Почему христианская религия с точки зрения философии не так хорошо продумана, как, например, ислам или буддизм?
– А вы пытались изучать христианство? – осведомился епископ.
– Пытался сравнить с исламом.
Теофилус Чезарини выпрямил спину и, глядя куда-то поверх головы турка, неторопливо заговорил:
– Я не берусь оценивать степень философской глубины ислама, поскольку не знаком с его философией. Знаю лишь то, что исламское богословие соприкасается с философией и обозначает себя как богооткровенное. Но если вы считаете, что философское содержание вашей религии более продуманное, то я могу возразить.
– Христианскую религию невозможно понять! – воскликнул Экинджи. – Догмат о Пресвятой Троице непостижим для человеческого рассудка. Это учение иррационально.
Теофилус Чезарини кивнул:
– Для того чтобы принять догмат о Пресвятой троице, человеческий рассудок должен отказаться от рационального объяснения.
– У мусульман нет Бога, кроме Аллаха. Аллах един, – привел пример Ердын Экинджи.
– И мы тоже веруем во единого Бога, но в трех ипостасях. – Епископ чуть помолчал и продолжил: – Приведу вам пример. Еще древние греки искали самое элементарное, неделимое, из чего состоит мир. И они нашли это неделимое – атом[33]. Однако через две тысячи лет люди открыли, что в неделимом атоме скрыт целый мир: ядро и электроны. Вот так же и в Боге: он един и неделим, но внутри него существует своя жизнь. На нашем грубом человеческом языке это выражается так: внутри Бога – Отец и Сын и Святой Дух.
– Но это невозможно понять!
– Именно эта невозможность является доказательством того, что христианство – подлинное откровение, которое было послано людям свыше. Каждый раз, читая Евангелие, мы осознаем, что по своей глубине оно превосходит возможности человеческого постижения.
– Тогда позвольте мне высказаться… – Нинель Николаевна уважительно склонила голову и посмотрела на Чезарини. – Вы привели убедительный аргумент в пользу сверхъестественного происхождения христианской религии. Но у меня на этот счет противоположное мнение.
– А я хотел бы съесть свои макароны.
– И все же…
Епископ Чезарини вздохнул
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
