— Свой дом? — переспросила она, отложив тесто и вымыв руки. — Ты отдал им свой дом?
— Нет, мам, нет. Я не отдал им дом. Я предложил им место, где они могут остановиться, пока не уладят свои проблемы. Послушай, она очень молода, ей еще и тридцати нет; думаю, она ровесница Марджи. И у нее нет никого, кроме детей. Скоро Рождество, а все эти приюты… — запнулся он.
Его родители посмотрели на него как на сумасшедшего. В любой момент он ожидал, что мать нахмурится.
Майк не знал, как объяснить, что он почувствовал, представив этих детей в одном из ужасных приютов их города. И то, что он чувствовал, когда они оказались у него дома. Что-то особенное, что-то личное влекло его к ним. Возможно, он никогда бы так не поступил, если бы их мать, Крис, не была привлекательной. Он кратко оценил ее: хороша собой и решительна. Он был поражен их беспомощностью… всех троих… и даже глупой собаки. Им не позволили бы держать собаку в приюте, а детям она нужна. Он не понимал, что с ним происходит.
— Переполнены, — наконец сказал он. — Эти приюты и так переполнены.
— Они могли бы остаться здесь, — ответила мать.
— Нет, мам. Моего дома вполне достаточно.
— Эта женщина… Она симпатичная?
— Мама, она только что лишилась дома, к тому же мы мало общались. В любом случае, думаю, это продлится лишь несколько дней. Кстати, — проговорил он, обращаясь к отцу, — у тебя есть свободный час? Мне нужна помощь; ее машина все еще возле дома. Было проведено расследование, и команда уборщиков обнаружила ее кошелек и ключи. Ты сможешь поехать со мной, чтобы я потом пригнал ее машину?
— Конечно, — медленно ответил Большой Майк, посмотрев на сына поверх очков так, словно думал, что того надо отправить в дом отдыха, пока он не придет в себя.
— Вот и отлично.
— Вот и отлично, — хором отозвались родители.
— Чем еще мы можем помочь? — спросила мать. — Им нужна одежда?
— Раз уж ты спросила… Помнишь коробку с игрушками и раскрасками, которые ты даешь детям, когда они приходят? Можешь одолжить ее малышам?
— А как насчет еды?
— Нет, спасибо, — рассмеялся Майк. — Только игрушки. У меня полно еды.
— А одежда?
— Нет, не надо…
— Что у них есть из одежды? — спросила она.
— Мэтти, не беспокойся, — урезонил ее Большой Майк.
Он был намного ниже своего сына, которого все называли Маленьким Майком. Большой Майк остановил свою жену, словно боялся, как бы она не зашла слишком далеко. Мэтти — сокращенно от Матильды — и Майк Кавано обеспокоенно смотрели на своего огромного сына, выглядевшего беспомощным.
— Не переживай, мам, — проговорил Майк, дотронувшись кончиком пальца до ее носа. — Они не голые. По моему дому не бегают голые женщины и дети. Можно я переночую у нас?
— Конечно, сынок. Позволь мне дать тебе булочек для нее. Я их заверну, а она разогреет к ужину. Ты будешь ужинать здесь или с ней?
Майку показалось, что она подчеркнула это «с ней». Ведь его сестры, Марджи и Морин, приводили в дом достаточно много католичек, свободных и без детей.
— Она с радостью примет булочки, мам. Спасибо. Я завезу Большого Майка через час. Затем вернусь домой и отнесу в гараж инструменты и все остальное, что может причинить вред детям. А поужинаю здесь. Вернусь около пяти. Я не причиню вам неудобства?
— Нет, конечно, — ответила Мэтти, гладя его по щеке. На самом деле она похлопала его по щеке, но сделала это очень нежно.
Часом позже, когда состоялся обмен машинами, Большой Майк вошел в дом. Мэтти вышла из кухни, вытирая руки полотенцем.
— Ну? — спросила она мужа.
— С ними еще и собака, — сообщил он. — Женщина, хорошенькая, двое детей, очень милые, как он и сказал, и собака, совершенно невоспитанная.
Он прошел к своему любимому креслу и взял газету, которую прочитал уже два раза. Большой Майк год был на пенсии, но еще не осуществил ни один из проектов, на которые откладывал деньги.
— Думаешь, собака испортит его ковер? — обеспокоилась Мэтти.
Большой Майк плюхнулся в кресло. Встряхнул газету — она лучше читалась после хорошей встряски — и взглянул на жену поверх очков:
— Мэтти, четыре раза ты видела, как твои мальчики влюбляются и женятся. Два раза ты ходила с нашими девочками в свадебный магазин и заставляла меня пойти в химчистку, прежде чем позволить мне повести их к алтарю. Почему ты ведешь себя так, будто ничего не знаешь о собственных детях? Эта собака может делать что угодно, Майку все равно. Следи за всем сама, если тебя это волнует, — ответил муж, снова встряхивая газету. — Маленький Майк решил оставить даже собаку. Она просто ужасна. Ее зовут Крипс.
— Булочки? — спросила Крис.
— Послушайте, вам еще повезло, что она не пришла сюда помыть вас, одеть и накормить с рук. Стоило мне сказать, что ваш дом сгорел, и моя мать почти удочерила вас всех, даже не видя.
— Это было бы здорово, — ответила Крис. — Ваш отец выглядел… Даже не знаю, как сказать… Молчаливым. Сдержанным. Подозрительным.
— Подозрительным, — повторил Майк. — Я никогда не делал ничего подобного раньше. Во всяком случае, он не обыскал вас.
Майк принес из гаража еще два пакета с продуктами и поставил их на пол.
— Зачем ему обыскивать меня?
— В течение десяти лет мать и сестры безуспешно приводили домой милых девушек. И вдруг я заявляю, что предложил вам с детьми пожить у меня, — смеясь, объяснил он. — Когда я сказал им, что сделал, первое, о чем спросила моя мать, было: «А она хорошенькая?» — Майк решил не рассказывать Крис, как его мать относилась к разведенным женщинам. Он сделает это позже. Или не сделает никогда. — Я же говорил, что постоянно удивляю их. Я — особый случай после смерти Джоанн.
Он снова ушел и вернулся еще с двумя пакетами.
— Вы хотите, чтобы я все это выкинула? — спросила Крис.
— Пожалуйста, — ответил он, внося еще пакеты.
— Боже, это потому что мы здесь. Вам не следовало этого делать. Я чувствую…
— Возможно, голод. Булочки надо разогреть. Положите их на солнце — сюда, на подоконник.
Майк занес в дом остальные пакеты. Всего восемь. Он чувствовал прилив сил оттого, что принес так много еды в дом. Это настоящая забота о людях, не похожая на то, что он обычно делал. Скажем, дарил подарки своим родственникам. Они, разумеется, с благодарностью их принимали, но на самом деле не нуждались в них. Они могли прекрасно обойтись и без его подарков. То, что он давал семье, было несущественным, неважным. Сегодня же он в первый раз после смерти жены и дочери принес домой столько всего. Майк почувствовал прилив радости.
Затем он принес несколько сумок и коробку с игрушками, которую отнес детям в гостиную. В кухне Крис пыталась разобраться в многочисленных шкафчиках.
