— Безликость и невыразительность.
— Учту, — кивнул Ярослав, принимаясь за завтрак.
— Учти, учти, — посоветовала Нина. — Ты скорее добьешься успеха, если будешь появляться в естественном виде, а не маскироваться под неизвестно кого.
— Выходит, я тебе сегодня нравлюсь больше, чем вчера? — спросил Ярослав, усмехаясь.
— Ну, с эстетической точки зрения — да.
— И ты заботишься, чтоб я имел успех?
— Почему бы и нет? Чем раньше «выйдешь в люди», тем скорее оставишь в покое отца.
— И тем скорее ты сможешь вернуться под родительский кров? — спросил он с неопределенной гримасой на лице.
Нина пожала плечами и ничего не ответила. Она немного терялась перед его насмешливой проницательностью.
Когда они поели, Ярослав сказал:
— Спасибо за завтрак. Меня давно уже никто не кормил на дому.
— Можно подумать! — Нина хмыкнула недоверчиво. — Наверняка, твои любовницы старались, готовили для тебя.
— Только не в этой квартире. Здесь — ты первая.
— Неудивительно, — живешь тут без году неделя.
Телефонный звонок прервал их разговор. Нина поспешила схватиться за трубку, как за спасательный круг.
Звонил Гаевой:
— Здравствуй, дочка! Все в порядке? Он тебя не трогал? Не оскорблял?
— Все нормально, — ответила Нина, стараясь не смотреть на Ярослава, но чувствуя его насмешливый взгляд. — Как договаривались. Ты из дому звонишь?
— Да. Вот что. Скажи своему… э… этому типу, чтобы он сейчас вместе с тобой приехал к нам. Ты здесь останешься до вечера с Катей, а я с ним по делам.
— В воскресенье?
— Хочешь вместе с ним отдохнуть? — пошутил Гаевой. — Делай, как я говорю.
— Хорошо, папа, но только обо всем скажи ему сам, — И Нина передала трубку Ярославу. Сама же искоса наблюдала, как он, снова приняв хмурый и непроницаемый вид, беседовал с Гаевым. Впрочем, уже после двух-трех фраз все было ясно и, положив трубку, Ярослав обратился к Нине:
— Собирайся, поедем папеньку навестить.
Прежде чем идти одеваться, Нина вымыла посуду и прибрала со стола на кухне. Оставлять после себя беспорядок она болезненно не любила.
Торопливо выйдя из кухни в коридор, Нина вдруг столкнулась с Ярославом. Тут же инстинктивно отстранилась от него, как отстранялась от любого мужчины, но на мгновение успела ощутить тепло его тела, твердость мускулов, легкий запах хороших мужских духов.
Когда одевалась в «своей» комнате, почему-то отметила про себя: Ярослав до сих пор казался ей человеком холодным, бесстрастным, а при первой встрече даже зловещим, и вдруг только что она почти физически ощутила мощный заряд энергии, идущий от него. А как известно, люди, лишенные страстей, не имеют сильной энергетической ауры. Значит, дело либо в его крайней скрытности, либо в ее повышенной чувствительности, заставляющей ощущать то, чего другие бы и не заметили.
— Все-таки ты загадочная личность, — сказала она Ярославу, прихорашиваясь в прихожей перед зеркалом.
— А ты меня пытаешься разгадать? — усмехнулся он.
Нина увидела его в зеркале рядом с собой. Он снова был в костюме, но уже в другом, более свободного покроя; галстук приспущен, верхняя пуговица рубашки расстегнута. Легкая небрежность в одежде сочеталась с естественностью светлых, слегка волнистых волос, непокорная прядь которых падала ему на лоб.
Нина поймала в зеркале его очень странный взгляд и подумала, что любой другой мужчина на его месте сейчас бы сказал комплимент, что, дескать, мы хорошо смотримся вместе, приятно стоять рядом с такой красивой девушкой и так далее.
Ярослав же ничего подобного не говорил. Нина почувствовала легкий укол по самолюбию, тем более, что одевалась и причесывалась она с большой тщательностью, как и полагается умной красавице, решившей покорить холодного дельца.
Когда они вышли из квартиры, Ярослав отдал ей второй экземпляр ключа и показал, как открывается дверь. И все это он сопровождал небольшим наставлением:
— Это будет твой ключ. Сегодня вернешься не позже пяти часов и приготовишь ужин. Продукты в холодильнике. Пообедаю я, так и быть, в кафе, но ужинать хочу дома.
— Ты что же, приказываешь? — возмутилась Нина.
— Сейчас мне некогда вступать в споры с тобой, но вечером обсудим, как будем жить. И пока ты считаешься моей женой, изволь по вечерам возвращаться сюда, а не сидеть до ночи у папеньки.
— Но папа действительно просил, чтобы я осталась вместе с Катей до вечера, — сказала Нина, усаживаясь в автомобиль.
— Сейчас условия ставлю я, а не он, — бросил Ярослав, резко трогая с места.
— Ну, хорошо, не будем ссориться, — примирительно сказала Нина, поглядывая на него сбоку. — Так и быть, буду исправно для тебя стряпать, тем более что дома я к этому привыкла. Но только и ты, будь добр, уважай мои права. Я же имею право видеться с отцом и сестрой, когда захочу, верно?
— Согласен. Но только если это будет не в ущерб моим интересам, — заявил Ярослав, не глядя на нее.
Она промолчала и в который раз подумала, что, в сущности, ничего не знает о своем законном супруге. Кто он, откуда, чем занимается? Где и с кем был до сей поры? Конечно, отец наводил о нем справки и, видимо, ничего страшного в биографии Ярослава не обнаружил, иначе бы не позволил ей жить под одной крышей с этим человеком. Но на все расспросы Нины отец отвечал уклончиво и односложно. Ему явно не хотелось, чтобы дочь хоть в какой-то степени интересовалась «этим типом».
Хмурый, как никогда, Василий Федорович и эксцентричная, как всегда, Катя встретили молодоженов неодинаково. Но, что удивило Нину, ни Катя, ни Гаевой не обратили внимания на перемены, происшедшие в облике Ярослава. Конечно, формально они были невелики, но меняли стиль человека. Однако это почувствовала только Нина. И уже не первый раз Нина подумала, что за годы затворничества и работы среди книг она выработала в себе особую чуткость и наблюдательность.
Василий Федорович увел Ярослава в кабинет, там они немного посовещались и через несколько минут уехали.
— Хорош молодожен. С первого дня оставляет супругу в одиночестве, — рассмеялась Катя.
— Для меня это лучший вариант, — заявила Нина. — Ну, а теперь расскажи о разговорах в кулуарах… по поводу нашего брака.
— За всех сказать не могу, а вот Борька мне по-свойски выдал такое: твоя сестричка, дескать, вышла замуж за этого типа, чтоб отметиться… Чтоб старой девой не считаться. А папаша Гаевой хлопочет, чтоб устроить новую семейку получше. Но я, говорит Борька, уверен: долго она со своим супругом не проживет, потому что не…
— Договаривай. Ненормальная, шизанутая… как там еще. Наперед знаю все, что твой Борька скажет обо мне. Плевала я на это. Буду жить так, как умею. Не всем же быть нормальными.
