весьма сильно не хватало, пусть люди и считали это нормой, то тут мне пришлось обратиться к знакомому уже пану. Удобный случай представился довольно скоро, когда тот сам зачем-то припёрся в мой лес. Тут-то я о нём и подумал, до этого размышляя совсем над иными вариантами.
— Ко мне пришёл, пан? — вышел я недалеко от группы из шести человек.
— Здравствуй, пан Леший, — поклонился он, хоть и не до земли.
— Ну и тебе не хворать. По делу пришёл, али как?
— По делу.
— Люди твои пусть тут останутся, а ты тогда со мною пройдись.
Чуть помявшись, пан всё-таки отдал нужные указания и пошёл следом за мной, вскоре поравнявшись.
— Звать-то тебя как? Меня можешь звать… Владимиром, — выбрал я себе новое имя. Ну а что? Новая жизнь, новое имя! В конце концов пусть будет это, а то зваться Лешим или Лесом как-то… не очень. Владимир же — владеющий миром.
— Вацлав я.
— Так что за дело было у тебя ко мне, Вацлав?
— Поблагодарить я хотел за дар твой. Отвар из листьев дуба того вылечил жену мою от хвори.
— Вот как? — в принципе, мог, вполне мог. Я, конечно, думал больше листья те на раны завязать, чтобы заживление ускоряли, но там полезных веществ столько скапливается, что вполне могло и вылечить от многих болезней.
— Да.
— Ну… я услышал и принял твою благодарность. Но ведь у тебя ещё какое-то дело было?
— Да. Скажи, Владимир, а можешь ли ты молодость вернуть? — и глаза главное какие! Ух! Серьёзный дядя.
— Могу. Жизнь — нет, а вот молодость — могу.
— И что же, не придётся человеческую природу отринуть? И…
— Бога? — улыбнулся я. — Скажи, пан, а что есть Бог? Ты его когда-нибудь видел? Может встречал ангела? Знаешь, когда священники резали моих братьев и сестёр, то среди них не было ни одного ангела. Те события стёрты из летописей и из людской истории, но тогда они были самыми кровавыми. Битвы, уносившие десятки тысяч жизней, страшные войны… и что же? Среди нас были чародеи, колдуны, а вот у священников их не было. Но ни одного ангела не спустилось с небес, чтобы помочь слугам Божьим. Не находишь, что это странно? А ведь, раз существуем мы, то почему бы не существовать им? Но я за всю свою немалую жизнь не видел ни одного.
— Значит, ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что Церковь и Бог — разные сущности. Бог говорит устами церкви, но кто дал ей такое право? Не получается ли так, что это Церковь говорит устами Бога? Ты был на монастырских землях? Видел, что там делают с людьми? И не кривись ты так! Для меня ты не сильно отличаешься от крестьянина. Возьми крестьянского ребёнка, воспитай, как пана, он и вырастет паном. Возьми принца, воспитай его, как крестьянина, он и будет крестьянином.
В голове средневекового человека сейчас усилено начинали скрипеть шестерёнки, пытающиеся перемолоть бредовую для него мысль. Сознание, построенное на сословных различиях, ломалось.
— У тебя на шее крест, пан. Думаешь, он меня обожжёт? — улыбнулся я. Вацлав, хмуро взглянув в моё смеющееся лицо, вытащил серебряный крестик и, не снимая с шеи, протянул мне. Я аккуратно положил его на ладонь. Ни дыма, ни огня, ни ожога. Ничего. Ровным счётом.
— Верю я тебе… не полностью, но и правда в твоих словах есть. Тётка у меня. Стара уже, но коли сможешь омолодить её, должен по гроб жизни буду.
— Гм? Хорошо, Вацлав. Только и мне не нужен долг твой. Ты лучше мне приведи скотину всякую людям твоим бывшим. Много не надо, но чтобы развести можно было. По паре там коровок и бычка, курочек пяток и петушка… козочек, овечек и баранчика… ну, ты понял. Всё вместе голов на сорок должно потянуть. Больше и не надо мне. А взамен я не только тётку твою, но и ещё любого другого человека омоложу, али от хвори исцелю, коли желаешь.
— Идёт! — тут же согласился пан.
Тётка эта прожила в лесу три дня, молодея ускоренными темпами. Для неё это всё прошло, как один миг, в результате чего, проснувшись в молодом теле и глянув в своё отражение, она была просто в восторге. Остап вывел её из лесу, отдав в заботливые ручки пана, который привёл уже на следующий день оговорённую плату, а ещё через неделю — второго пациента.
* * *
Жизнь тянулась днями, неделями и месяцами. Годами. Крестьяне всё больше осваивались. Я совершенствовался. Экосистема моя эволюционировала с невероятной скоростью. Вершиной моего творения должен был стать мегапроект, долженствующий увеличить мои возможности раза в полтора. Гигантский мозг. Монстр в своём роде.
Для него рылся огромный котлован под лесом. Ввиду невозможности привлечь людей из-за секретности и деревьев, работа шла довольно медленно силами насекомых и мелких зверьков. Только на сам котлован потребовалось больше полутора лет, но результат… самое сложное — снабжать того монстра, который там должен был жить. Эта хреновина должна была весить под пятьдесят тонн минимум!
Стенки огромной полости обрастали деревом, заполнялись жидкостным бульоном, содержащим огромное количество бактерий, являвшихся моей частью. Жидкость пронизывалась чем-то вроде грибницы, во всяком случае именно она послужила прообразом той сети, что я создавал.
Проблема была лишь в снабжении этой штуки, и энергии данный комок нервов должен был тратить столько, сколько весь лес вместе взятый! Ну, я утрирую, однако не так сильно, как хотелось бы. Именно поэтому к будущему резервуару тянулось множество корней, оплетая его и всё сильнее увеличивая сеть.
Наверное, не будь в моём распоряжении грибов, я этого монстра так и не завершил бы, однако грибы были, а вместе с деревьями они представляли из себя невероятную смесь.
Ещё около двух с половиной лет у меня заняло формирование каких-никаких, но органов, после чего только я начал формировать саму нервную ткань на тончайшей, но невероятно частой сети, образованной в жидкости. Проект обещал быть нелёгким.
Крестьяне уже давно возвели водяную мельницу, распахали поля, учились. Простейшая и не очень математика, письмо… За основу я взял современный мне русский язык, благо что этими буквами можно записать много чего, а нам, так сказать, для внутреннего потребления.
За прошедшее время в деревне родилось одиннадцать детей. Все здоровые и крепкие, чему крестьяне были несказанно счастливы, да только вот сколько сил мне пришлось положить, чтобы заставить матерей кормить детей грудью хотя бы полгода! Эти люди уже через неделю максимум давали детям “взрослую пищу”! И кто-то ещё удивляется большой детской
