самого, то требовал полного контроля над созданием ядов. И так от одного наглого заявления к другому. В одном из писем вдруг спросил: «Твоя дочь, какая она?». И сразу следом: «Возможно и соглашусь». Меня аж передëрнуло от прочитанного. Слишком прямо и неприкрыто. Я почувствовала себя зверьком на ярмарке.
И, конечно, большая часть отцовских черновиков оказалась посвящена моему описанию. Самое короткое звучало совсем не мило:
«Олейна (Олли) фом Эллерт, дата рождения: 17.02.1487. Место рождения: полуостров Камней, город Лодд. Внешность: серые глаза и каштановые волосы. Рост средний. Обучена грамоте и основам этикета.»
Вот это досье! Обучена я, значит, грамоте.
Скомкав бумагу, выбросила её в ведёрко под письменным столом.
— Да уж, — сказала Мия, — если бы я тебя описывала, то это звучало совсем не так сухо. Например: тихий омут, который лучше не трогать. Ведь тебя с детства учили, как держаться в обществе. Плюс ты из клана Ворона, а это значит, что за себя постоять сможешь. В твоём роду все сильные маги, хотя и люди. Ой, прости, Лели! Я забыла, что ты не способна к магии. Зато ты хорошая подруга. В досье стоит дописать, что немного знаешь саадский язык. Ну и, конечно, я бы добавила, что ты и стройная, и плоская.
— Ну тебя!
— И обидчивая. Хотя, довольно тихая. Что будем делать? И что это за груда?
— Давно ты здесь? — до меня только дошло, краткое описание читала вместе с подругой.
— Только зашла. Чай принесла, а ты не реагируешь, вот я и подошла, — она развела руками. — Это те самые письма?
— Те, — кивнула я и закусила нижнюю губу, размышляя.
Мия села рядом и наклонилась ко мне, выжидая. Я решила, что ничего не теряю и рассказала подруге про договорëнность отца. Подруга первым делом спросила имя будущего мужа, а я призналась, что не додумалась уточнить и теперь сама не знала.
— А отец твой уже вернулся, верно?
— Должен был, — я в уме посчитала, сколько дней нахожусь у Мии. — А что?
— Можно было бы у него спросить, — медленно проговорила подруга.
— Ни за что! Я не вернусь.
— Хорошо, — нарочито серьëзно покивала Мия. — Понимаю. Особенно после такой подачи.
Я фыркнула, но возразить было нечем. День прошëл не очень. Зато в относительном спокойствии. Мия предложила сжечь письма в ведëрке на заднем дворе, что мы и сделали. Под потрескивание бумаги, щурясь от едкого дыма попрощались с несостоявшимся браком.
Перед сном я твëрдо заявила, что намерена познакомиться на празднике с каким-нибудь юношей. Можно даже с мэо. Главное найти того, кого смогу представить отцу на замену непонятному жениху. Мия поддержала:
— Верное решение. Когда он увидит, что у тебя уже есть избранник, обязательно смягчится.
Я засомневалась.
Ещë я думала об Оливере. Пять лет прошло с прошлой нашей встречи. Как сильно он успел измениться? Я — очень. От маленькой и глупой девочки ничего не осталось. Давно в прошлом верящая в сказки малышка. В ещë большем прошлом та, кто призналась синеглазому красавцу в любви. Какая же глупая я была!
Да, мамина пощёчина ярко дала осознать, как сильно я тогда ошиблась. Её нежелание подпускать меня к больным я сочла за дополнительную кару. Не понимала, что неподалёку от нашей цветущей и жизнерадостной деревни шла война и бушевала Чëрная. В госпиталь день за днём привозили новых больных. Раненых мужчин, а иногда и женщин, настоящих воинов и воительниц. Их боялись, держали в разных краях госпиталя, в зависимости от цветов одежды, в которых те поступали, чтобы не возникало драк. Мама принимала всякого, вне зависимости от того, на чьей стороне тот бился.
Я, как это всегда бывало в свободное от приходской школы время, блуждала по территории госпиталя. Аннета доверила мне важную взрослую работу! С какой гордостью я повязала фартук, натянула рукавицы, запрятала волосы под косынкой, а на нос и рот натянула толстую тряпичную маску! Мне поручили оттащить в подвал грязные простыни. Корзина оказалась неподъёмной, поэтому я пятилась к лестнице, ухватившись обеими руками за одну из ручек.
— Позволь, помогу, — со смешком сказал синеглазый вельможа.
Забрал мою ношу и с лёгкостью поднял её. Я повела мужчину в подвал, мимо пугающей меня комнаты, от которой веяло холодом. По узкому коридорчику в подсобку для стирки. На обратном пути, когда вельможа нёс уже пустую корзинку, из страшной комнаты выскочила кошка. Я взвизгнула, оступилась и упала, сильно разодрав коленку.
Мы вернулись в подсобку. Вельможа осмотрел мою царапину и промыл чистой водой. Промокнул сухой тряпкой и сказал, что скоро всё пройдёт.
— Вы лекарь?
— Нет, — он улыбнулся мне своими чудесными глазами. — Я воин.
— Сильный? И умный? И красивый.
Покивав на первые два вопроса, он ухмыльнулся из-за последующего утверждения. Погладил меня по волосам и назвал юной красавицей.
— Я вам нравлюсь? — приободрилась я.
— Ты очень хорошенькая. Думаю, вырастешь красавицей.
— Тогда, когда вырасту, я стану вашей женой.
Не знаю, что мной тогда чувствовалось сильнее: смущение, от произнесённого вслух, или обида, за его реакцию. Вельможа смеялся до слёз.
Однако, всë это осталось в далëком прошлом. Да, внезапная встреча всколыхнула всякие воспоминания, но нынче меня заботило совсем иное.
Пришëл первый день праздника Весны.
Глава 7. Ëми и Яри
Поначалу мы с Мией долго собирали в сумочки всякую мелочёвку, которая могла бы пригодиться. Потом на дно своей я положила семейную печать. Поразмыслив, что сумку могут и украсть, прицепила печать к ленте и повесила на шею. Хорошенько спрятала под одеждой.
Облачившись в праздничные наряды мы заплетали друг другу причёски, предвкушая нечто сказочное, волшебное и восхитительное! И я, и Мия возлагали на праздник слишком много надежд. Хотя для меня это всё ещё был лишь способ забыть о желании отца использовать родную дочь как гарант сделки. Ведь в душе я понимала, что после праздника придётся вернуться домой. Хочу я того или нет. Возможно, получится убедить папу не отдавать меня неизвестному мужчине. Главное, найти кого-то другого. Кого-то, кого отцу придëтся признать.
Покончив с шевелюрой Мии, я уселась на её место и надела маску. Подруга наморщила переносицу и закусила кончик расчёски, раздумывая над тем, что сотворить с моими волосами.
Она запустила руки в мои локоны и для начала решила поднять их наверх. Заколола гребнем основную массу и наклонилась набок. В зеркале я видела, как удивлённо раскрываются глаза подруги. Она удивлëнно распахнула рот, и из него вышел звук наподобие длинного «ао».
— Что случилось? — я обернулась к подруге, но что-то в отражении привлекло
