руке, а палатка была пуста. Каапо и остальные члены его семьи уже начали свой день. И Харальд слышал, как они ходят снаружи. Торопливо он натянул на себя одежду, и это разбудило Тиию. Глаза у неё были светлые, серо-голубые, цвета, какой иногда встречается у саами, и смотрела она на молодого норега без всякого смущения. А вид у нее был совершенно довольный. И вот Тиия выгнулась, потянулась за своей одеждой и мгновение спустя уже оказалась одетой, вынырнула из палатки и присоединилась к своим родителям. Харальд не сразу выбрался за ней, не зная, какой приём его ждет после случившегося.
Когда же Харальд, наконец, появился, Каапо глянул на норега с видом совершенно не озабоченным.
— Я уверен, ты умеешь пользоваться этим, Харальд, сын великого вождя, — только и сказал он, смахивая снег с двух длинных плоских дощечек.
— Почтенный Каапо, я ходил на лыжах еще совсем мальчишкой, но всего несколько раз, и это была игра, а не охота и не бег на скорость! — ответил Харальд.
— Ну что же, тебе придется подучиться. А Тиия поможет.
Тут-то сына конунга и осенило: для Каапо его отношения со второй шамановой дочерью — вполне обычное дело. Обычное? Позднее Харальд узнал, что колдун даже одобрял их. Саами полагают, что это естественно — мужчине и женщине спать вместе, коль скоро оба этого хотят. Они считали это разумным соглашением, пока оно удовлетворяет обоих. Харальда же еще беспокоило, не захочет ли Тиия превратить их отношения в постоянную связь. Но позже, после того, как она научила норега достаточно понимать саамский язык, а он, в свою очередь, научил Тиию немного говорить по-норвежски, она посмеялась над его опасениями.
— Подумай сам, Харальд, сын великого вождя…Как может такое продолжаться вечно? Так думают только оседлые люди. Это все равно, что постоянно жить на одном и том же месте. Саами верят, что в жизни всё и всегда должно меняеться, и лучше странствовать, чем стоять на месте…
Тут Харальд вознамерился что-то сказать в ответ, но Тиия приложила палец к его губам и добавила:
— Я могла бы прийти к тебе просто потому, что ты желанный гость в нашей палатке. Но я пришла к тебе не поэтому. Я сделала это, потому что хотела тебя, и ты меня не разочаровал.
Скоро Харальд понял, что Тиия была лекарством от болезни, которой молодой норег страдал, сам о том не зная. Только чужая близость может залечить раны разрыва родовой близости, только чужое, но искреннее чувство, может восполнить отсутствие подобного со стороны родственной… А сердце всегда будет нуждаться в человеческом тепле и участии, жаждать его. Вот что тогда понял молодой, не искушённый в жизни, Харальд, сын конунга Хальвдана Чёрного. И теперь ему легче было пережить разрыв с домом, родиной, родственниками. А, находясь бок о бок с саами, Харальд перестал ощущать себя изгоем, человеком лишённым общества, прав, будущего… Тиия исцелила его.
Она была так полна жизни, так деятельна, так естественна и проста. В любовных ласках Тиия оказалась столь же умела, сколь и настойчива, и Харальд был бы глупцом, если бы не воспользовался удачей. Под многослойной одеждой из шкур дочь колдуна была очень соблазнительна. Девушка имела тонкий костяк, отчего казалась хрупкой и легкой, как та маленькая зимняя птичка, которая беззаботно скачет по снегу, беспрестанно щебеча. От постоянных упражнений во время охоты тело Тийи сделалось сильным, плечи и бедра гибкими, стопы маленькими, высокими и выгнутыми, отчего походка её была изящна и стремительна.
Но что особенно привлекало молодого норега, это её кожа, гладкая и цвета моржовой кости, в отличие от темного, как у эльфа, лица, обветренного и опаленного солнцем. Хотя они и не стали людьми официально близкими, Харальду постоянно казалось, что Тиия наслаждалась их отношениями. Она гордилась тем, что Харальд — сын великого вождя неведомого ей народа. Он, со своей стороны, был очарован ею, а сердце его, наконец, обрело покой, дух же — равновесие…
Тиия научила Харальда ходить на лыжах. Конечно, не так хорошо, как саами. Они постигают искусство бега на деревянных дощечках, едва начинают ходить, и никто не может по-настоящему перенять их мастерство. Каково непревзойденное умение норвежцев строить корабли и водить их, таково же и умение саами без устали бегать на лыжах. Природа словно создала их для этого. Они легки и скользят по снегу там, где более грузный человек провалился бы, а ловкость позволяет прокладывать путь по таким местам, где нечего делать неуклюжим представителям других народов Северного Пути.
И ходят они на лыжах не так, как нореги, которые, помогая себе палкой или копьём, едут вниз по склону или по льду. Саами привязывают по доске на каждую ногу и мчатся быстрее бегущего человека. И могут так бежать весь день напролет. Мастера из норегов знают, какие обводы должно придать кораблю и как лучше скроить и сшить парус, саами же знают, как выбрать и как выточить лыжи из березы — для бега по мягкому снегу, или из сосны — для бега по насту; и любые лыжи — а они по длине различны — делаются сообразно тому, кто и как на них будет ходить.
Под конец Харальд настолько приспособился бегать на деревянных дощечках, что не отставал от остальных при переселении и мог отправиться с Каапо, когда тот хотел показать молодому норегу какое-нибудь удаленное священное место. Но с Тией и другими охотникам Харальду ещё было не тягаться. Последние бежали по снегу так, что могли догнать волка и добыть его шкуру. До самого заката они без устали преследовали свою добычу, зверь уставал, прыгая через сугробы, по которым охотники скользили без всяких усилий. Наконец, когда измученный волк поворачивался, рыча на своих преследователей, вожак-саами приближался к добыче настолько, что мог достать зверя копьем или ножом.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МЕДВЕДЬ, КОТОРЫЙ ВОЗВРАЩАЕТСЯ ВСЕГДА. Гл. 5–9
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
МЕДВЕДЬ, КОТОРЫЙ ВОЗВРАЩАЕТСЯ ВСЕГДА
5. Животное-спутник жизни Харальда. Путешествие в сайво
Тиия носила на шее оберег в виде головы оленя. Она никогда его не снимала. Это животное — её спутник, объяснила она.
— А где твой оберег, Харальд, сын великого вождя? — как-то спросила Тиия. — Мужчина должен носить один
