Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
автобусах (что называется, в замкнутых пространствах), а, поскольку электричку я не любила, автобус был единственным транспортным средством, чтобы добраться до института (поездка занимала 45 минут). Как я медленно из этого ужаса выходила и как мне «помогли» врачи — расскажу отдельно в эссе «Мои болезни: с врачами и без врачей». Вот так, зависть к чужим (то есть моим) со стороны преподавателя знаниям, НО и моя собственная беспечность — чуть меня не погубили.
После института, работая в группе продленного дня в 112 школе (в советское время устроиться по специальности было очень проблематично — скрытая безработица, о которой почему-то никто не говорит!), я столкнулась с жуткими незнаниями английского языка у одной из учительниц английского языка (например, слово «физика» на английском звучит как «физикс», но она произносила «фюзикс»! и это еще цветочки!!!).
А вот моя работа в судостроительном училище (простое ПТУ!) оставила в памяти воспоминания о прекрасных людях с хорошими глубокими знаниями (это были не только преподаватели, но и мастера производственного обучения (даже Сашу Черного наизусть читали!), как, впрочем, и о самих ребятах, большинство из которых потом поступило в политех!).
Но и там (в училище) был презабавный эпизод. На моем «открытом» уроке по английскому языку присутствовала дама из РОНО и, «разбирая» мой урок, сразу предупредила: английского она не знает, она — географ (везет же мне на географов!), но кое-какие методические замечания сделает. Нормально???
Но, когда, спустя 4 года после окончания института, я попала в вуз (сельскохозяйственный институт) на кафедру иностранных языков, я испытала настоящий шок от незнания английского языка старшими преподавателями (простые преподаватели английский знали). Эти старшие преподаватели путали активный залог с пассивным, вообще, в тексте, который я должна была, как лаборант, напечатать, ошибка следовала за ошибкой. Я оторопела и не знала, что делать, обратилась к заведующей кафедрой, было видно, что ей это крайне неприятно, но она сказала, что надо напечатать правильно, без ошибок, но: «Я вас умоляю им ничего не говорите!!!». Я им ничего, конечно, не сказала, но в течение всех 25 лет преподавания в этом институте была погружена в жуткую атмосферу непрофессионализма и откровенной безграмотности (когда несколько лет назад скачала мистические рассказы американского писателя Джонатана Кэрролла, поинтересовалась его биографией: он рассказал, как одно время не мог устроиться работать ни в один из приличных университетов, после того, как поучаствовал в анти-правительственной демонстрации, кроме как — в один захудалый сельскохозяйственный университет, как он написал — полный отстой! — в котором отработал целых два года! — читала и думала — а 25 лет отработать — слабо?. Все равно, конечно, я очень благодарна судьбе и за сельхоз: там меня никто никогда бесцеремонно не контролировал, я читала свои авторские курсы по психологии (особенно по рефлексивной и экологической психологии), но самое главное — в лихие 90-е — никто из преподавателей не был выброшен на улицу! Это — правда!
Но все же разница между моим педагогическим институтом и сельскохозяйственным была огромная. В отличие от моего любимого педа, где уже в 70-е почти все студенты были задействованы в СНО, в сельхозе студенческие научные кружки не только не поощрялись, но агрессивно игнорировались (зав. кафедрой разрешил мне вести только психологический кружок, но не научный!) и только в конце 90-х их обязали организовывать студенческие научные конференции, но доклады были на очень низком уровне. Вообще, студенты в сельхозе не хотели учиться, некоторые даже хвастались, что за 5 лет учебы не открыли ни одного учебника, на гос. экзамены приходили с уже «распределенным» известным им билетом, бесцеремонно усаживались поудобнее, открывали принесенный учебник и списывали из него ответы на вопросы прямо на глазах у комиссии! А дипломные работы сдирали из дипломных работ предыдущих лет, подставляя другие цифры!). Мне было очень непросто уговаривать свое сознание, что ничего не происходит (бороться с этим было бесполезно — это система — как сейчас стало модно: многие с восхищением оправдываются!).
Но кошмар меня поджидал в нулевые, когда началось тестирование знаний студентов в он-лайне и закономерно выяснилось, что все студенты по всем дисциплинам отвечают гарантированно только на «двойки» и деканаты обязали преподавателей отвечать вместо студентов (помню, как я носилась по компьютерам со скоростью гончей, т. к. многие преподаватели отвечали очень медленно, потому что сами сидели с учебниками и словарями, в противном случае, они тоже отвечали на «двойки»!). В общем, как я в этом дурдоме не сошла с ума, трудно сказать, но депрессия от такой работы была серьезная. Правда, я благодарна судьбе, что она меня не столкнула с другим унижением — писать дипломные работы за студентов (это стало обычной практикой во многих вузах уже после 2010 года — но я уже уплыла на свою прекрасную пенсию!!!). Причем преподаватели пишут дипломные работы абсолютно бесплатно (одна моя приятельница — кандидат экономических наук — из-за этого унижения вынуждена была уехать в другую страну (Чехию) — она изнурительно корпела над этими дипломными до 5 утра!).
Масштаб деградации сегодня — зашкаливает (недавно позвонила моя подруга-математик и рассказала грустную историю: ее подруга в школе — тоже математик — написала директору докладную записку, уведомив ее о том, что 14 из 23 человек класса напишут выпускную контрольную работу на «двойки», но они ее написали на «четверки», потому что в туалете их уже ждали ответы!!!), а родители учеников победно ей утирали нос (она подала заявление на увольнение).
Сказать, что в 60-е и 70-е все поголовно учились было бы абсолютно не правдой, но 30 % все-таки учились, а 15 % — учились хорошо (моя приятельница доцент из ВОЛгу считает, что сейчас не учится практически никто). Правда, и раньше случались абсурдные ситуации: одной моей однокурснице не хотели ставить «3» на госэкзамене по английскому языку, потому что она делала чудовищные ошибки на уровне 5 класса, но это не помешало ей поступить в аспирантуру в Мориса Тореза (правда, на вступительном экзамене, говорят, сбежался весь институт «послушать» ее «прекрасный» английский), защитить сначала кандидатскую, а затем и докторскую диссертации по английской филологии (!), она до сих пор работает в университете и до сих пор все шарахаются от ее английского — но молча, в глаза никто не решается ее уличать в чудовищной безграмотности.
Еще в 1988 году в одной научной публикации («Особенности обучения и психического развития школьников 13–17 лет») было выявлено большое число показателей низкого интеллектуального развития школьников, среди которых особенно выделялись: недостаточная сформированность самостоятельного мышления, отсутствие анализа и обобщения, неудовлетворительное развитие смысловой и образной памяти,
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
