все обычные афиняне были влюблены в красоту, не все стремились к поискам истины. Они часто бывали пьяны, объедались, любили поскандалить, были продажны, переменчивы в настроениях, радовались и гневались. Может быть, эти переменчивые афиняне помогут нам понять причину краха афинской демократии, точно так же как Перикл и Аспасия помогают нам понять величие Афин. Каждый из них в отдельности — ничто, но вместе взятые они в значительной степени оказали влияние на судьбы страны и нации. Сейчас, возможно, трудно воспроизвести облик простого человека ушедших эпох, но мы знаем, что и в наше время такие обыватели всегда среди нас.
Только кто этот обыватель? Чем он занимается? Китаец для нас — понятие абстрактное. Китайцев, живущих в южной и северной частях Китая, связала воедино культура, образовав отдельную нацию. Южане по темпераменту, физическим данным и привычкам отличаются от северян, вероятно, так же сильно, как народы Средиземноморья от скандинавских. К счастью, в рамках китайской культуры не было условий для развития национализма; существующий здесь регионализм, возможно, и стал тем важным фактором, который на протяжении многих веков позволял мирно жить всей империи. Общая историческая традиция, единый письменный язык, который фактически стал китайским эсперанто, и однородность культуры — благодаря всему этому многие века шло постепенное мирное проникновение цивилизации в жизнь довольно послушного коренного населения, что привело к всеобщему братству, чего так не хватает современной Европе. Даже разговорный язык не создает столь серьезных помех в общении, с которыми столкнулись ныне европейцы. Уроженец Маньчжурии может, пусть не без труда, объясниться с жителем юго-западной провинции Юньнань. Это лингвистическое чудо стало возможным в результате медленного процесса колонизации и в значительной мере благодаря китайской письменности, ставшей зримым символом единства нации.
Подобная однородность культуры порой заставляет нас забывать о том, что расовые различия, различия по крови объективно существуют. Если вдуматься, абстрактное понятие «китаец» исчезает — появляется совокупность народностей, различных по телосложению, темпераменту и складу ума. Если предложить генералу, выходцу с Юга, возглавить войска на Севере, то эти объективные различия сразу обнаружатся. Что касается китайцев-северян, то они непривычны к интеллектуальным изыскам, они тяжелодумы, привыкшие к трудной жизни. Они высокого роста, крепкого сложения, сердечны, обладают чувством юмора, едят лук и любят пошутить. Они — дети природы и во многом похожи на монголов; они более консервативны, чем жители Шанхая и провинции Чжэцзян, и не утратили национального духа. Они — хэнаньские ихэтуани, шаньдунские разбойники из «Речных заводей», основатели всех правивших Китаем ханьских по этнической принадлежности династий. Они — прототипы персонажей китайских военных и приключенческих романов.
В юго-восточной части страны, южнее Янцзы — иной человеческий тип. Южане склонны к беззаботной жизни, к изощренным парадоксам, к знаниям вообще, их отличает житейская мудрость, они умственно развиты, но физически деградируют, любят поэзию и комфорт. Это прилизанные и физически малоразвитые мужчины, изящные, но нервозные женщины. Они едят суп из ласточкиных гнезд, семена лотоса, они предприимчивы в бизнесе, талантливые беллетристы, трусливы на поле брани, готовы кататься по земле и кричать «мама» от еще только занесенного над ними кулака. Они — потомки образованных китайских семей, которые в последние годы династии Цзинь со своими книгами и картинами перебрались через Янцзы и потянулись на юг. Север в то время был захвачен варварскими племенами.
Для южной провинции Гуандун характерен еще один тип китайцев. Они исполнены национального духа, едят и работают, как настоящие мужчины, они предприимчивы, беспечны, расточительны, драчливы, авантюристы по натуре, агрессивны, вспыльчивы. Под предлогом сохранения китайской культуры здесь упорно соблюдается старинная традиция поедания змей, что, безусловно, свидетельствует о заметной примеси крови древних жителей китайского Юга — юэ.
К северу и югу от Ханькоу, в Центральном Китае живут хубэйцы, которые любят громогласно клясться и интриговать. Люди других провинций говорят о них так: «В небе — птицы с девятью головами, а на земле — хубэйцы»[8], которые никогда не признают поражения и считают, что перец не станет достаточно острым, если его не поджарить в масле по-хубэйски. А хунаньцы отличаются воинственностью, упрямством и настойчивостью. Это любимые всеми потомки воинов древнего княжества Чу.
Развитие торговли и императорские указы, согласно которым талантливые ученые обязаны занимать чиновничьи должности за пределами родной провинции (а их домочадцы следовали за ними и там оседали), привели к тому, что различия между провинциями уменьшились. Но общая тенденция осталась прежней. Безусловным фактом является то, что северяне в своей основе — завоеватели, а южане — торговцы. Среди всех узурпаторов, кто силой захватил власть и создал свою династию, не было ни одного пришельца с Юга, из-за Янцзы. Так возникло традиционное представление о том, что те, кто ест рис, т.е. южане, не могут взойти на «драконовый трон». Это, согласно традиции, привилегия тех, кто ест лапшу, т.е. северян. И в самом деле, кроме основателей династий Тан и Восточной Чжоу, которые пришли с северо-востока провинции Ганьсу (в связи с этим существует мнение, что они тюрки), все основатели великих династий были выходцами из территориально близких горных местностей, т.е. из того района, где проходит Лунхайская железная дорога и который включает восточную часть провинции Хэнань, юг провинции Хэбэй, запад провинции Шаньдун и север провинции Аньхой. Если взять некую точку в районе Лунхайской железной дороги в качестве центра и провести окружность радиусом в несколько километров, то внутри этой окружности как раз и окажутся места рождения этих императоров. Основатель династии Хань был выходцем из уезда Пэйсянь (современный Сюйчжоу), династии Цзинь — из провинции Хэнань, династии Сун — из уезда Чжосянь в южной части провинции Хэбэй, а Чжу Юаньчжан — основатель династии Мин — был выходцем из Фэнъяна в провинции Аньхой.
В наше время, кроме чжэцзянца Чан Кайши (история его рода еще не изучена), большинство генералов — выходцы из провинций Хэбэй, Шаньдун, Аньхой и Хэнань, т.е. опять-таки из района Лунхайской железной дороги. Выходцы из провинции Шаньдун — это У Пэйфу, Чжан Цзунчан, Сунь Чуаньфан, Лу Юнсян; из провинции Хэбэй — Ци Сюэюань, Ли Цзинлинь, Чжан Чжицзян, Лу Чжунлинь; из провинции Хэнань — Юань Шикай, из провинции Аньхой — Фэн Юйсян и Дуань Цижуй. Провинция Цзянсу не произвела на свет великих генералов, но дала нам несколько прекрасных служащих отелей и официантов. Полвека тому назад провинция Хунань, расположенная в центре Китая, произвела на свет Цзэн Гофаня, что является исключением, подтверждающим общее правило. Этому первоклассному ученому и генералу, из-за того что он родился южнее Янцзы и вырос на рисе, а не на лапше, судьба судила
