расстояние, вернее, пространство — не помеха.
Планета. Обитаема? Нет? Космонавты осторожно облетают вокруг планеты несколько раз. Роботы зонды берут пробу атмосферы у самой поверхности. Воздух для землян не пригоден, придётся ходить в скафандрах. Но кислорода в атмосфере много. В скафандре — специальное устройство для добывания кислорода из атмосферы других планет.
Мягкая посадка. Буквально мягкая: облака легчайшей, нежной желтоватой и розовой пыли (она оказалась ещё и душистой) поднялись над планетой. Как хорошо, что сумели так удачно посадить корабль, не повредить ничего на планете!
Кругом цветы. Миллионы крупных, средних, мелких цветов всех оттенков радуги. Деревьев не видно. И гор нет. Что-то вроде бесконечной прекрасной степи.
Космонавты идут и идут среди цветов. Цветы по пояс, и по колено, и чуть выше башмаков, и почти до плеч. Цветы покачиваются от ветра. Листья и трава зелёные, как на Земле. Космонавтам хорошо. Правда, вскоре они очень устали. Идти тяжело. Подошвы будто свинцовые, скафандр, как латы у средневекового рыцаря. Средневековых рыцарей возили лошади. Космонавты начинают жалеть, что не поехали на вездеходах. Но космическое общее правило: первые шаги на незнакомой планете, если возможно, ногами.
Ракета близко. Она прекрасно видна. Но идти к ней нет сил. Космонавты просто падают на планету, в траву, в цветы. Они — разведчики, за ними наблюдают из ракеты, и они в безопасности. Просто эта планета гораздо крупнее Земли, сила тяготения — больше.
Разведчиков четверо: Серёжа, Фергюс. Поль и Луи. Серёжа первый открывает глаза. Цветы кивают уже не от ветра, а словно в такт музыке. В микрофоне — шорох, писк, песенки. Кто-то поёт тонко, как колокольчик. Чудесная мелодия, похоже на Моцарта.
Серёжа — мастер поваляться. Всегда вставал позже всех. Но музыку любил больше всех. Он боялся двигаться, разбудить товарищей. Что за музыка? Кто поёт? Цветы?
Тихо встал, подошёл к ромашкам — так он условно назвал душистые желтоватые с розовой серединой цветы. И вдруг вылезли чьи-то рожицы: уши врозь, рот до ушей, глаза широко расставлены. Увидели, что Серёжа на них смотрит. Один, самый храбрый или самый весёлый, поманил его пальчиком, не длиннее спички, и как захохочет. А кругом песни, смех, будто чириканье. Серёжа кинулся на голос, нечаянно улыбнулся — очень смешное существо выглядывало из-за цветка.
Серёжа поманил его пальцем. Существо точно так же согнуло пальчик и поманило Серёжу. Серёжа не выдержал и хихикнул. Существо тоже покатилось со смеху.
Смеялись они совсем как люди. Они — потому что из-за цветов, из травы на Серёжу смотрело и покачивалось никак не меньше двадцати существ. Похожие на того, первого, и немножко разные. Но все лопоухие, толстые, какие-то пушистые. Нормальному взрослому человеку по колено, не выше сапога.
Они (Серёжа прозвал их смешнушками) бегали между травами и цветами, будто в лесу, кувыркались, подпрыгивали, прятались друг от друга. Отовсюду слышались то хихиканье, то смех, то писк, кончавшийся смехом. Щебетание, чириканье какое-то: ну, то ли птицы, то ли кузнечики.
Серёжа оглянуться не успел, как понял, что играет в прятки. Тот, кто первым выглянул из ромашек (Серёжа мысленно назвал его Хохотунчиком), снова спрятался за огромный, вроде земного лопуха, лист. А когда удивлённый Серёжа заглянул в глубь лопушиного куста и увидел там притаившихся малышей, то просто покатился со смеху и закатился за что-то вроде кактуса без колючек. Когда Серёжа обнаружил его там, Хохотунчик, заливаясь как колокольчик, скрылся в каких-то цветах, напоминавших розы без шипов, и исчез. Но вот заколыхались и захихикали какие-то жёлтые цветы, и Серёжа среди них поймал за пятку Хохотунчика. Тот дрыгал другой ногой, махал руками. Серёжа осторожно поставил его в траву.
Проснулись другие космонавты и решили, что самый младший из них уже сошёл с ума в условиях новой планеты, потому что он бегал несколько тяжеловато, как увалень, нелепо махал руками, резвился и хохотал. И вообще проявлял все признаки сумасшествия.
Как было весело исследовать эту планету!
— А что вы делаете с утра до вечера?
Смешнушки посмотрели друг на друга, а потом как покатятся со смеху. Вопрос показался им очень забавным.
— А что вы едите?
К этому вопросу смешнушки отнеслись куда серьёзней:
— А у нас на грядочках ягоды поспели! Вот это очень вкусное!
По виду — кактус без колючек, по вкусу — что-то сроднее между яблоком и дыней. Растут повсюду.
— И это очень вкусное.
Растения, похожие на светло-зелёных гусениц, тянутся на своих корнях, будто сороконожки, много-много корешков и длинное, вытянутое низко над почвой тело. Смотреть на него не очень приятно, а по вкусу похоже на ананас.
— Оторвём кончик, корни лучше не трогать, на корнях новое вырастет, — объяснили смешнушки.
Еще там росло что-то вроде орехов. По одному, но очень большому на каждом стебле, довольно твёрдом, деревянном. Стебель с четырьмя листиками, увенчанный орехом, как шляпкой гриба. И по вкусу — орех. В озёрах, в реках съедобные корни, по виду похожие на кораллы, а по вкусу — на арбузы. В море такие же стебли, но потемней и напоминают вкус солёных огурцов.
— А у нас ботиночки на грядках растут! — Смешнушки чуть не тянут космонавтов за ноги туда, где на грядках спеют плоды, похожие на каштаны, с кожаной скорлупой, — Серёдочку кушаем, а остальное меряем, кому в самый раз.
Очень рады гостям, потому так и говорят, будто не объясняют, а угощают, беспокоясь, понравится ли, придётся ли по вкусу.
И опять, как порою кажется землянам, ни с того ни с сего пляшут, поют, гоняются друг за другом, кричат что-то весёлое, не понятное, наверное, даже им самим. То в салочки играют, то в пряталки. То встречается хорошая ветка, качаются без устали. То дуют, трубят в цветки или стручки, похожие на трубы. То купаются в озёрах, плавают на листках и загорают прямо на листьях цветов, похожих на лотосы.
— Дождь у вас бывает?
— Бывает, бывает! Но сейчас нету!
— Куда же вы — от дождей?
— В домики! Вот пойдёт дождь, побежим туда вместе с нами?
Но экспедиция так и не дождалась сезона дождей. Пора улетать. На планете — ужас. Хохотунчик залез в карман Серёжиного комбинезона, спрятался, не хотел расставаться. Чуть не умер в ракете. Спасли только взятым на пробу воздухом планеты. Вернулись, высадились, пообещали плачущему Хохотунчику непременно когда-нибудь к ним прилететь снова.
— Мы вас очень, очень, очень ждём! — чирикали смешнушки. — Мы вас
