друг на друга, будто хотят рассказать что-то, известное им одним, таинственное и заманчивое… Так и веет отовсюду в океане, чуть забеспокоится он, тайной и загадкой… Надо быть очень близоруким, чтобы воображать, что всё везде так, как на палубе обыкновенного курсового парохода. Нет, мы ещё пока только гости моря, но не хозяева его, и многое для нас в нём сокрыто.
— Да вы поэт! — усмехнулся Урвич.
— Нет, я только, может быть, плавал больше других, — отозвался скромно Дьедонне.
— И, пожалуй, разгадали одну из морских тайн?
— Не разгадал, но узнал. Да, мне известна одна тайна, и на ней основано моё будущее благополучие, и, если вы захотите, — ваше.
— Это любопытно, — сказал Урвич.
— Я долго искал, — продолжал Дьедонне, — подходящего для себя человека, и вот, наконец, судьба послала мне вас, — кивнул он Урвичу и чокнулся с ним, — мы встретились случайно. Вышло так, что мне посчастливилось выиграть ваши последние деньги. Это послужило для меня как бы указанием, что я должен именно остановиться на вас. У меня не хватало денег, и не было надёжного человека, и вдруг пришло и то и другое сразу… Мы, моряки, суеверны и, как хотите, для вас было во встрече со мной что-то роковое… А для меня — знаменательное.
— А вы моряк? — спросил Урвич.
— По призванию… И недаром я люблю море. Оно теперь вознаградит меня щедро при вашем посредстве за мою любовь к нему.
— В чём же должно заключаться это моё посредство? — полюбопытствовал Урвич.
— В том, что я с завтрашнего же дня приобретаю тут шхуну, теперь у меня денег достаточно, и за ту сумму, которую я могу заплатить за неё, я рассчитываю получить недурное парусное судно с достаточно быстрым ходом. Я снаряжу его, найму шкипера и команду, и вы отправитесь на нём.
— Куда?
— Я укажу вам широту и долготу, а вы, в полное распоряжение которого поступит шхуна, уже в море прикажете идти туда шкиперу.
— И что же там, на этой широте и долготе?
— Остров, не отмеченный на официальных картах.
— И известный вам?
— Да.
— И что же на этом острове?
— Сокровище, клад, называйте, как хотите.
— Складочное место добычи морских разбойников, — подсказал Урвич, вспоминая замысловатые английские и французские романы с рассказами о невозможных приключениях на суше и в особенности на море.
— Нет, — серьёзно перебил Дьедонне, — нет, это не складочное место добычи морских разбойников. Там такое скоплено богатство, что его хватит и для меня, и для вас, и для десятка таких, как мы с вами.
— Кем же скоплено?
— Не будьте слишком любопытны. Что могу, я вам рассказываю, а о чём молчу, того не скажу, сколько б вы ни спрашивали.
— Но почему вы имеете право распоряжаться этим сокровищем, или, вернее, дадите ли вы мне доказательство, что имеете это право? Я должен знать это.
— О, в этом не сомневайтесь. Я дам вам несомненное доказательство.
— Какое же?
— Ключ от хранилища. Я думаю, что тот, кто владеет ключом, может распоряжаться тем, что заперто под замком, от которого этот ключ?
— Положим. И вы меня отправите одного?
— С командой. Но никто из команды, ни даже шкипер, не будут знать о цели путешествия. Я научу вас, как поступить там, на месте, чтобы скрыть от них… Нынче на наёмных людей нельзя полагаться.
— А на меня, вы думаете, можно?
— Думаю.
— Почему же? Ведь вы меня совсем не знаете?
— Во-первых, потому что вы русский.
— Спасибо за лестное мнение о русских, но разве среди них нет способных на обман?
— Может быть, но русский человек, то есть, я хочу сказать — хороший русский человек, прямодушен и откровенен, и его узнать легко, а мы с вами провели вместе целую неделю, и потом — вы ещё слишком молоды, жизнь не испортила вас, да и то, как вы со мной теперь говорите, доказывает, что вы не способны ни на что дурное.
— Так что вы уверены, что я не обману вас?
— То есть как же обманете?
— Захватив на вашем острове всё, что можно, ничто не помешает мне не возвращаться к вам в Сингапур, а отправиться в любую гавань, с тем чтобы не встречаться с вами никогда.
— Вы этого не сделаете! — воскликнул француз.
— Конечно, не сделаю, — рассмеялся Урвич, — но вы-то уверены в этом?
Дьедонне задумался.
— Да, я уверен, — произнёс он, наконец. — Итак, вы согласны?
— Не совсем ещё. Мне надо, чтобы вы ответили ещё на один вопрос.
— Спрашивайте. Если можно, я отвечу.
— Почему вы искали какого-то надёжного человека и, найдя меня, хотите меня посылать, а не отправитесь на шхуне сами?
Дьедонне ответил не сразу.
— Как вам сказать, — раздумчиво произнёс он, — если бы я хотел солгать вам, я бы, конечно, нашёл сотню причин более или мене правдоподобных, но я вам открою правду: я дал клятву, что никогда не отправлюсь сам на этот остров. Хотите верьте, хотите нет: я боюсь нарушить эту клятву и знаю, что её нарушение будет несчастно для меня, а до сих пор я был счастлив и хочу оставаться счастливым.
Они говорили ещё долго, и результатом их разговора было то, что Урвич согласился на предложение француза.
Заманчивость и таинственность этого приключения привлекали его сами по себе. О возможности обогащения он как-то даже и не думал.
Порешив с Дьедонне, он отправился с ним в гостиницу и на другой день послал на пароход за своими вещами, которые и были привезены ему под конвоем младшего помощника капитана.
XIV
Дьедонне сказал, что на снаряжение шхуны понадобится ему не более недели времени.
Он успел уже присмотреть подходящее судно и знал какого-то шкипера, по его словам, очень опытного, который возьмётся доставить Урвича, куда угодно.
Относительно экипажа тоже беспокоиться было нечего. Человек восемь матросов всегда можно было найти в таком большом портовом городе, как Сингапур, а более восьми человек и не требовалось на шхуну.
Все хлопоты француз взял на себя и предоставил Урвичу полную свободу, сказав ему, что он может делать, что ему вздумается в течение недели.
В виде аванса в счёт будущих благ Дьедонне выдал Урвичу пятьсот рублей.
Такая щедрость должна была служить довольно серьёзным доказательством, что впереди действительно предстояла выгода не маленькая.
Урвич не думал о том, что эти деньги были частью, и очень небольшою, выигранных у него французом девяти тысяч.
Увлечённый необычайностью предприятия и подзадориваемый постоянными рассказами и обещаниями Дьедонне, он забыл уже о проигрыше.
С деньгами в кармане Урвич проводил время очень весело: катался
