Книга Улыбка демона - Ярослава Лазарева

— Они всегда завидовали мне! — говорила я, быстро шагая по узенькой римской улочке. — Им всегда хотелось, чтобы я казалась неудачницей, а они на моем фоне выглядели лучше, чем есть!

Дис не подтверждал и не возражал. Он просто молча шел рядом со мной.

В конце концов я не выдержала и, остановившись, обернулась к нему:

— И что ты о них думаешь?

Он равнодушно пожал плечами:

— Ничего. И ты забудь. Такие друзья тебе не нужны. Тебя ждет иная участь.

Благодаря его спокойствию моя злость разом испарилась.

— Ты прав, — я перевела дыхание.

И действительно, из-за чего я волнуюсь? Разве мне нужны друзья? Разве мне вообще кто-либо нужен, кроме Диса? Он такой спокойный и надежный, рядом с ним легко, и мне кажется, он понимает мои желания даже без слов — стоит мне устать или проголодаться, он тут же находит скамейку в парке или место в кафе; стоит захотеть пойти дальше — и он поднимается и подает мне руку за полминуты до того, как я успеваю озвучить свою мысль. Должно быть, мы идеально подходим друг другу, а значит, будем навсегда вместе, и никто не сможет разлучить нас.

— А куда мы пойдем? — спросила я скорее для порядка. Мне было все равно, куда идти, лишь бы с Дисом.

— Немного прогуляемся, — ответил он, — а потом ко мне. Я покажу тебе свою коллекцию.

Сердце глухо стукнуло в груди. Я была рада и смущена одновременно. То, что он пригласил меня к себе — вернее, даже не пригласил, поскольку ни на секунду не сомневался в моем согласии… — означает нечто большее, чем просто просмотр коллекции, или не означает?..

У меня еще никогда не было близких отношений. Мой последний парень Сашка как-то пытался предпринять определенные шаги по этому поводу. Помню, мы даже долго целовались в его комнате на ужасно неудобном кожаном диване, но потом, когда он захотел расстегнуть на мне джинсы, я сбежала и отключила мобильник. Сашка перезвонил на следующий день и говорил со мной так, будто ничего не произошло. И в следующую встречу мы опять гуляли по Кускову, обсуждали новинки кинопроката и ходили в «Шоколадницу». Он не напоминал о произошедшем ни словом и ни разу не пытался повторить. Сначала я была этому рада, потом даже недоумевала и в конце концов решила, что не интересую его как девушка. В общем, опыта у меня не было никакого.

Я почувствовала, что кровь приливает к щекам. А вдруг это я дура и приглашение посмотреть коллекцию надо понимать совершенно буквально?

Я украдкой взглянула на своего спутника. Его твердый, словно высеченный из мрамора античный профиль оставался спокойным. Понять, о чем Дис думает, не представлялось возможным. Его лицо не отражало ни смущения, ни волнения, ни радости — красивое лицо уверенного в себе человека, видевшего в этой жизни если не все, то почти все.

Смутившись еще больше, я отвела взгляд и поняла, что мы снова пришли к Колизею.

— Я хочу показать тебе былую славу Рима, — сказал Дис. — Ты ведь еще не была внутри?

Мне показалось, что спросил он для порядка, прекрасно зная, что нет, не была.

В кассы стояла очередь, однако мы прошли, минуя охранника, сразу внутрь. Видимо, у Диса имелись здесь свои связи. Поднявшись наверх, мы остановились у проема. Теперь почти невозможно было понять, где арена, где подсобные помещения.

— Вон там — царская ложа. Скамейки сохранились только там, — пояснил Дис, указывая на ложу из белого камня.

У моего уха щелкали фотоаппараты и звучала разноязыкая речь — туристы спешили урвать свой кусочек античной истории.

Я пригляделась — выглянувшее из-за туч солнце вдруг ослепило меня, попав прямо в глаза. А когда я моргнула, картинка изменилась. Я и Дис сидели на скамье над овальной сценой, где была насыпана гора, имитирующая уголок дикой природы. Я в подробностях видела, как гладиаторы с короткими мечами бьются против диких зверей. Огромный лев с желто-черной гривой как раз сейчас ударил гладиатора тяжелой лапой, и человек упал, заливая песок кровью.

— Что это? — прошептала я, поворачиваясь к Дису, и только тут поняла, что изменился весь Колизей.

Теперь здесь поднимались скамейки, на которых сидели люди, одетые в длинные тоги и плащи. Между рядами ходили торговцы, предлагая какие-то лепешки и вино, а над нашими головами был натянут огромный тент.

Люди кричали, размахивали руками.

— Посмотри там, в императорской ложе. Это Тит Веспасиан из рода Флавиев. При нем был открыт Колизей, — сказал Дис.

Я невольно перевела взгляд на императорскую ложу и увидела усталого человека с круглым, изборожденным морщинами лицом. Он сидел, сложив на коленях пухлые руки, и казался погруженным в собственный мир, происходящее на сцене его не интересовало.

— Но как?.. — начала я и замолчала, потому что странная картинка вдруг исчезла. Передо мной были все те же развалины, среди которых, словно муравьи, пришедшие терзать труп слона, сновали туристы.

— Что как? — заботливо переспросил Дис.

— Нет, ничего, — я потрогала рукой голову. Вроде не слишком горячая, однако расценивать только что увиденное иначе как бред невозможно. Бред или галлюцинация, навеянная состоянием двойной влюбленности — в Рим и в Диса. — Пойдем отсюда.

— Хорошо, — Дис подал мне руку, на которую я с радостью оперлась, чувствуя, что меня шатает, словно после солнечного удара.

Мы двинулись к выходу, и тут я увидела на ступеньках кошку. Бродячую тощую кошку. Она тоже заметила нас, и по ее спине пробежала крупная дрожь. Животное на секунду замерло, словно превратившись в собственное изваяние, а затем стремглав бросилось прочь. Меня буквально захлестнуло нереальным ужасом, исходившим от маленького зверька. Но кого же он испугался? Кроме нас с Дисом, поблизости никого не было.