Монкрифф поднес к губам изящную чашечку из китайского фарфора и стал пить чай с таким видом, словно слышать подобные сокрушительные новости было для него обычным делом.
— И… какие-то там кредиторы, — продолжала она дрожащим голосом. — Хотя, признаюсь, я ничего в этом не понимаю. — Она снова замолчала, уверенная, что сказала достаточно, чтобы вызвать у него отвращение.
— Это все? — любезно поинтересовался Монкрифф, жестом указав на чайный сервиз. — Прошу вас, пейте чай, пока он не остыл.
И это все? Пейте чай? Господи, да слышал ли этот человек хоть слово из того, что она говорила? Керри уставилась на него, не веря своим ушам.
— Вы… вы, наверное, не поняли — я ни за что не пришла бы к вам и не стала бы вас обременять, будь у меня выбор. Но я, правда, в безвыходном положении. Поверьте, мне очень нужны деньги, чтобы на время удовлетворить банк, но я не уверена…
Монкрифф усмехнулся и прервал ее лепет, поставив чашку на стол.
— Прошу прощения, миссис Маккиннон, мне известно, что у вас нет возможности достать деньги для выплаты долга. Вы действительно попали в трудное положение.
Керри тихо пробормотала:
— Д-да, я знаю…
Он поднял руку.
— Думаю, что это не так, — произнес он, и взгляд его голубых глаз пронзил ее хрупкую фигурку. — Затруднения у вашего мужа начались три года назад, когда чумка убила его стада. Как вы думаете, каким образом он расплачивался с банком в тот год? Он получил от меня серьезную помощь, вот как! И то же повторилось на следующий год. Он опять не смог выплатить долг, и я вновь дал ему денег. Тогда Фрейзер просто перестал прилагать усилия, чтобы удовлетворить банк либо меня. Честно говоря, миссис Маккиннон, ваш долг гораздо больше, чем вам кажется. Лично мне вы задолжали более пяти тысяч фунтов.
Пять тысяч фунтов? Ей показалось, что из легких у нее вышел весь воздух; она никак не могла вздохнуть. Сумма была ошеломляющей, значительность ее могла сравниться разве только с ощущением, что ее предали. Она припала к спинке стула, слишком потрясенная, чтобы говорить и даже думать. Ложь Фрейзера громоздилась одна на другую, и Керри показалось, что она погружается в глубокую трясину и тонет прямо здесь, в небесно-голубом кресле. В голове у нее проносились обрывки воспоминаний, десятки случаев, когда Фрейзер уверял ее, что все будет хорошо, что ей бояться нечего…
— Ну-ка выпейте это.
Монкрифф сунул ей в руку стакан с шотландским виски. Керри с трудом вспомнила, где находится, оттолкнула стакан и покачала головой.
— Я… я не знала, — хрипло прошептала она.
— Я уверен, что муж просто не хотел вас тревожить.
В ответ она фыркнула без всякого изящества.
— Действительно, какая мелочь!
— Перестаньте, миссис Маккиннон, — сказал Монкрифф неожиданно деловым тоном. Он подошел к окну и посмотрел на расстилающуюся перед домом зеленую лужайку. — Фрейзер знал, что умирает и ничего не может сделать, чтобы исправить положение. Он знал, что вы будете соответствующим образом обеспечены, и предпочел не омрачать последние месяцы своей земной жизни.
При этих словах Керри подняла глаза и повернулась к Монкриффу.
— Он знал, что я буду соответствующим образом обеспечена? — потрясение спросила она. — Вы, милорд, не можете не понимать, в каком я оказалась положении, и поэтому я просто не могу взять в толк, о чем вы говорите!
— Разумеется, я все понимаю, — улыбнулся он, поворачиваясь к ней. — Лучше, чем вы. — От странной улыбки, внезапно растянувшей его губы, кровь у нее похолодела. — Видите ли, мы с вашим мужем пришли к некоему соглашению касательно вашего долга, и он настоял на том, чтобы ваше будущее было частью нашего договора. Я с радостью пошел ему навстречу.
Внутри у Керри все сжалось от страха.
— Какого договора? — еле выговорила она. Монкрифф поманил ее к себе.
— Подойдите сюда, прошу вас. Я вам кое-что покажу.
Керри медленно поднялась, прошла, как сомнамбула, через всю огромную комнату. Ей было так страшно, что она чуть не потеряла сознание. Наконец она подошла к окну, Монкрифф обнял ее за плечи и тепло улыбнулся.
— Видите, вон там? — показал он на лужайку. Там, на лужайке, его сын Чарлз играл с двумя собаками в «ну-ка, отними» — совсем как маленький мальчик. С другой стороны лужайки, под деревом, стоял Томас и смотрел на Чарлза из-под полей шляпы. — Чарлзу пошел тридцать первый год. Надеюсь, вы понимаете, что он никогда не будет обладать разумом взрослого человека. Но я позабочусь о том, чтобы это не имело значения. Мой сын унаследует значительное состояние. Вдобавок к тому, чем я владею сейчас и что вскоре получу от вас, я почти уверен, что Шотландский банк с удовольствием продаст мне вашу землю, миссис Маккиннон.
— Но… но ведь земля, о которой идет речь, принадлежит кому-то еще. Так написал мне Шотландский банк, — растерянно проговорила она.
— Да, владельцу, который проживает далеко от своей земли и который ни разу не ступил на нее ногой. Думаю, он будет очень рад избавиться от нее.
В этих словах для Керри не было никакого смысла. Она покачала головой и высвободилась из-под руки, лежащей у нее на плечах.
— Я не понимаю.
— Тогда позвольте мне объяснить вам все попроще, — вздохнул он, точно говорил с ребенком. — Банк захочет получить то, что ему задолжали. Владелец земли захочет избавиться от того, что превратилось в огромный долг. Я могу купить ваши ничтожные земли за небольшую долю их рыночной цены и осчастливить и банк, и владельца.
В голове у нее все смешалось; взгляд ее переместился на Чарлза и лужайку, и она машинально отметила, что его рубашка выбилась из брюк, а волосы растрепались — и это сильно контрастировало с аккуратной внешностью его отца.
— Я вам не верю, — пробормотала она. — Фрейзер хотел, чтобы я жила в Гленбейдене. Он не согласился бы отдать то, что у него осталось, ни вам, ни кому-то еще.
Монкрифф засмеялся, снова положил руку ей на плечо и наклонился к ней так, что его губы были совсем близко от ее уха.
— Вы сильно ошибаетесь. Ему не хотелось, чтобы Томас Маккиннон заполучил вас, поэтому в обмен на то, что я прощу ему долг, Фрейзер пообещал, что вы станете красивой женушкой моему Чарли.
Услышав это, Керри отшатнулась и резко повернулась к нему, прижав руку к бешено забившемуся сердцу.
— Да как вы смеете! — вскрикнула она; от густого страха в горле у нее появилась горечь. Как посмел Фрейзер? Как посмел он так ее предать?
— Но послушайте, ведь у вас нет выбора! — напомнил Монкрифф. — Неужели вы думаете, что, когда вы избавитесь от вашего вдовьего траура, какой-нибудь приличный джентльмен прибежит к вашим дверям? Тогда вас не возьмет даже Маккиннон! У вас же ничего нет! Единственная альтернатива для вас моему довольно щедрому предложению — это искать убежища у вашей матери, а уж она-то, я уверен, найдет того, кто захочет вас обеспечить!
