– …Чудесно, у вас красивый почерк, – Рогмат довольно сложил лист, который я протянула, вдвое. – Я пришлю посыльного, как только вы мне понадобитесь.
– И как вы с ним только работаете? – буркнула я, всовывая в рукав жакета руку.
– Вы про милорда Рузлокка? – любезно помог мне одеться мужчина. – По-разному.
– Не завидую вам, – бросила я, сунув ридикюль под локоть, развернулась и пошла к выходу.
Вышла из управления мрачнее той самой тучи, которая надвигалась на главное здание столицы. Кажется, сейчас повалит снег.
Выйдя за ворота, направилась к карете, что осталась ждать у дороги.
…В «Синие воды» я вернулась ужасно уставшей и голодной. Поэтому сперва заказала себе ужин в комнату, а потом поднялась в душ. Смыв тяжесть дня и дурные мысли, вернулась в комнату, где уже ждало горячее блюдо.
Обед прошёл в одиночестве, под густой снегопад за окном. Сделав глоток белого вина, я откинулась на спинку кресла, всё ещё ожидая Хиодхона.
«Такая важная встреча, и он задерживается», – ворчал внутренний голос.
Решив немного отвлечься, я взяла ридикюль, раскрыв его, нащупала прохладную сталь цепочки. Потянула, вытащив медальон. Раскрыла овальные створки и замерла, уставившись на изображение, которое было скрыто в нём. Портрет мужчины и молодой, гораздо моложе папы, женщины – моей мамы.
Мои губы тронула слабая улыбка.
Как только отец покинул этот мир, я потеряла право выбора. И рискую потерять себя, став чей-то собственностью.
Отец никогда не жаловал Флоксию, всё потому, что у них разные матери. Но так вышло, что моей мамы не стало, едва я появилась на свет, а отца – год назад. Тётя оказалась моим опекуном, единственной старшей родственницей, которая взяла на себя заботу обо мне исключительно из чувства долга и благородства.
Только мне одной было известно, из какой ядовитой смеси состоит её благородство.
Я вгляделась в гравюру, рассматривая волевые черты отца, его глубокий взгляд, который внушал защиту. Стало спокойнее. Мне всегда делалось спокойнее, когда я смотрела на родителей. Род Монгрейтов всегда был в почёте у высшей знати.
Улыбка сошла с моих губ, пальцы сами собой сжали медальон.
Я не позволю Флоксии таким гнусным способом задавить меня.
– Грустите?
Я вздрогнула, дёрнувшись вперёд.
– Зачем же так подкрадываться?! – прижала ладонь к груди, унимая бешено колотящееся сердце. – Так можно же и дух испустить!
Хиодхон обошёл кресло, в котором я сидела, и заглянул мне за плечо.
– Ваш отец? Вы похожи на него.
На папу я действительно была похожа больше, чем на маму: такого же цвета волосы и глаза, синие, холодные, как замёрзшее море. Я закрыла медальон и повернулась к фамильяру.
– Жаль, что опять не увидела, как вы материализовались, – произнесла, уходя от той вязкой грусти, в которую успела погрузиться. – Правда, что у высших есть их настоящая сущность? Тот облик, который вы никому не показываете и который мало напоминает людей и существ нашего мира?
– Правда, – ответил высший, и тут произошло то, чего я никак не ожидала. Фамильяр исчез, в буквальном смысле растворился в воздухе, оставляя после себя голубоватое сияние. И пока я, ошарашенная, смотрела на это завораживающее зрелище, какая-то тень проскользнула мимо моих ног.
– Ой!
Это произошло так быстро, что я не поняла сразу, что к кровати пробежал огромный рыжий кот. Тот самый, что оказался со мной в одной комнате на постоялом дворе!
Так это был он, Хиодхон?! Следил за мной от замка и выкрал у преследователей!
Кот прыгнул на кровать, а следом фамильяр вновь материализовался в… каково же было моё удивление, когда передо мной, кокетливо закинув ногу на ногу, появилась стройная молодая девушка с огненными локонами. Небывалую красоту подчёркивала белая как снег кожа шеи и декольте. Зелёные глаза хищно сузились, тонкие крылья носа чуть дрогнули. Аристократка до мозга костей. Было в её лике что-то такое звеняще-холодное и отталкивающее, настолько, что по плечам прошёл холодок, хотя в комнате было достаточно жарко.
– Как принял вас милорд Анрид Рузлокк? – прозвучал такой же красивый, как и сама госпожа, голос, глубокий, как раз с теми нотками, игривыми и соблазняющими, которые так нравятся мужчинам.
И так раздражают других женщин.
Мне стало крайне не по себе, в грудь опустился колючий клубок неприятных чувств, злости. И неожиданно во мне взвыло чувство ревности, что красотка с таким слащаво-приторным голосом произносит имя оборотника.
Но это полная чушь! Ревновать того, кого я не знаю, кто в принципе мне неприятен как личность.
– Кто эта леди? Хотя неважно.
В какую бы игру ни играл фамильяр, кто бы она ни была и кого бы ни строил из себя дух, а эту леди я ни разу не встречала, и если бы встретила, то наверняка бы запомнила.
Прохладная улыбка легла на яркие, как спелая ягода на морозе, губы незнакомки.
– Встреча прошла отвратительно. Наш план провалился, – выпалила я, вспоминая столь неприятную встречу и свою неудачу в лице его светлости.
Я всего лишь на миг отвела взгляд, но, когда вернула, на кровати сидел уже камердинер. Пожалуй, мне не привыкнуть к такой способности фамильяра менять личину.
– Объясните. Опять сказали что-то не то?
– Нет, всё то, просто ваш хозяин бессердечный истукан! Его ничем не пробьёшь! Он благополучно передал меня своему помощнику, Рогмату. Который сейчас собирает материалы и вызовет меня, как только будет всё готово. Вряд ли Рузлокк палец о палец стукнет, чтобы заняться моим делом. Он скорее уволится с должности приближенного императора, чем возьмётся за проблемы женщины. Я сделала всё возможное. Даже пришлось пустить слезу и сказать о том, что мне очень страшно, придумать небылицу, что меня могут преследовать несуществующие враги отца. Но всё тщетно, он и бровью не повёл.
Хотя, конечно, повёл. Так надменно и саркастически, что мне захотелось его просто стукнуть.
Пока я пыхтела от злости и возмущения, взгляд Хиодхона застыл и будто обратился внутрь себя, он над чем-то задумался.
– Что будем делать? – всё же поинтересовалась я после того, как немного успокоилась.
Хиодхон вернул на меня взгляд и поднялся.
– Мне нужно подумать. Отдыхайте, леди Монгрейт.
Я не успела раскрыть губы, чтобы спросить, сколько мне ждать, как дух растворился в воздухе. Вот так просто, даже уже не скрываясь.
Очень мило.
– Вообще-то это нетактично! – бросила я вдогонку, хотя вряд ли он меня слышал. – Тоже мне Высший.
Зло откинулась на спинку кресла и по-детски надула губы, скрестив руки на груди. Ничего не могла с собой поделать, всё это щекотало нервы, но у меня была цель, и я должна была следовать ей.
