Туле, заявил о врагах народа и вместе с органами участвовал в раскрытии и задержании»[79].
Зная ситуацию в стране в середине 1930‐х годов, можно с большой долей вероятности предположить, что произошло. После убийства Кирова советский карательный аппарат по указаниям Сталина усилил фабрикацию дел о «террористических организациях». Как обычно в таких случаях, реальными свидетельствами чекисты не располагали. Обвинения держались на самооговоре арестованных, полученных под давлением вплоть до пыток, а также на «показаниях» «штатных свидетелей», готовых подписать любые фальсификации под диктовку НКВД.
Судя по всему, Павленко выступил в качестве такого «свидетеля». Несомненно, для него это был важный опыт корыстного взаимодействия с тоталитарным государством и преодоления моральных барьеров, опыт циничного эгоизма. Однако вряд ли сотрудничество с госбезопасностью продолжалось дольше, чем до начала войны. Иначе, находясь в контакте с чекистами, Павленко не смог бы организовать свои фальшивые организации и заниматься тем, чем он занимался во время и после войны.
В краткосрочной перспективе, однако, сотрудничество с НКВД вполне могло повлиять на карьерный рост Павленко. Во всяком случае, в 1936 году он переехал в Ярославль, став председателем дорожно-строительной артели. В начале 1939 года в составе артели «Клинский транспортник» работал заведующим участком на строительстве аэродрома в Торжке в Московской области (ныне — Тверская). В конце 1939 года на базе участка была создана новая дорожно-строительная артель в городе Ржеве Калининской области под названием «Пландорработ». Артель занималась планировочными земляными дорожно-строительными работами и гужевыми перевозками. Павленко вплоть до начала войны был ее председателем и техническим руководителем.
В последние предвоенные месяцы часть сил артели была переброшена к западным границам для строительства аэродромов. Это был огромный проект, который в числе других оборонных мероприятий лихорадочно развертывался в обстановке нараставшей угрозы войны… Возведение аэродромов в основном базировалось на лагерном принудительном труде. 24 марта 1941 года решением Политбюро строительство и реконструкция 251 аэродрома для Наркомата обороны было поручено НКВД, которому предстояло выделить 400 тыс. заключенных. Наркомат обороны, в свою очередь, формировал 100 строительных батальонов по тысяче человек в каждом[80].
Артель Павленко была лишь незначительной крупицей в этом потоке рабочей силы. Однако сам Павленко приобрел на аэродромном строительстве важный опыт взаимодействия с военными и полезные связи, которые помогли ему в будущем.
«Управление военных работ»
Война изменила судьбу Павленко, как и судьбу сотен миллионов людей во многих странах мира. С первых дней войны Павленко оказался в тех западных районах СССР, которые подверглись первой и сокрушительной атаке нацистов. Как рассказал Павленко на допросе, «начало Отечественной войны застало меня в пути следования в Западную Белоруссию. Однако добраться к месту работы артели я не мог, и из города Барановичи я возвратился в город Минск». Понятно, что Павленко не мог и не хотел рассказывать в подробностях, что реально стояло за вялой фразой «добраться не мог». Другие источники позволяют нам в некоторой степени приблизиться к пониманию хаоса и паники, охвативших в тот период советский Западный фронт. В Москву Сталину шли тяжелые сообщения от руководителей западных регионов, в том числе из Белоруссии, по которой перемещался Павленко[81]. Секретарь Брестского обкома партии писал 25 июня 1941 года:
Вторжение немецких войск на нашу территорию произошло так легко потому, что ни одна часть и соединение не были готовы принять боя, поэтому вынуждены были или в беспорядке отступать или погибнуть… Застигнутые внезапным нападением, командиры растерялись. Можно было наблюдать такую картину, когда тысячи командиров… и бойцов обращались в бегство. Опасно то, что эта паника и дезертирство не прекращаются до последнего времени, а военное руководство не принимает решительных мер.
А вот что телеграфировал секретарь Гомельского обкома 29 июня 1941 года:
Деморализующее поведение очень значительного числа командного состава: уход с фронта командиров под предлогом сопровождения эвакуированных семейств, групповое бегство из части разлагающе действует на население и сеет панику в тылу.
Секретарь Лунинцкого райкома партии передавал в Москву по прямому проводу:
…Сопротивление противнику оказывают отдельные части, а не какая-то организованная армия… В городе (Лунинце Пинской области. — Авт.) полно командиров и красноармейцев из Бреста, Кобрина, не знающих, что им делать, беспрерывно продвигающихся на машинах на восток без всякой команды, так как никакого старшего войскового командира, который мог бы комбинировать действия войск, нет… В Пинске сами в панике подорвали артсклады и нефтебазы и объявили, что их бомбами (разбомбила немецкая авиация. — Авт.), а начальник гарнизона и обком партии сбежали к нам в Лунинец, а потом, разобравшись, что это была просто паника, вернулись в Пинск, но боеприпасы, горючее пропали… Эти факты подрывают доверие населения. Нам показывают какую-то необъяснимую расхлябанность.
В Минске Павленко был сразу же призван в армию. Любой из фигурирующих в его биографии годов рождения, и 1908 и 1912, не давал право на отсрочку. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года предусматривал, что «мобилизации подлежат военнообязанные, родившиеся с 1905 по 1918 год включительно». Как специалиста-строителя Павленко назначили помощником инженера 2‐го стрелкового корпуса, который дислоцировался в Минске. В последующие несколько месяцев Павленко вместе с другими военнослужащими стремительно отступал на восток.
Минск пал уже на седьмой день войны, 28 июня 1941 года. Отступающие части Красной армии несли тяжелые потери и постоянно попадали в окружение. По официальным данным, до конца 1941 года потери составили более 3 млн человек, из них более 2,3 млн пропали без вести или попали в плен[82]. Павленко вместе со своей частью добрался до Вязьмы. Однако 7 октября 1941 года в районе Вязьмы была окружена основная часть Западного и Резервного фронтов, 9 октября — Брянского фронта. Катастрофические потери в Вяземском котле открыли гитлеровцам плохо защищенный путь на Москву.
Павленко повезло. Он избежал пленения и оказался в числе тех остатков разгромленных частей Красной армии, которые переформировывались и вливались в другие подразделения. Павленко направили в распоряжение Военно-строительного управления (ВСУ) Западного фронта, где он работал на строительстве оборонительных рубежей, госпиталей и складов[83].
Судя по всему, свое положение в ВСУ Павленко считал ненадежным. Он ощущал угрозу направления на фронт и поэтому искал способы закрепиться в строительных войсках.
