Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
– Андрюша, молнию застегни, поговори там с ними. Ну, какой ты!
В переднюю проникли гурьбой, тесня друг друга, сразу очень много звучащих вразнобой голосов и движений. Женский смех с обаятельной хрипотцой, низкий мужской, тихий шип Лаптя, словно из горла у него выходят пузырьки.
– Дядя Андрюша! – радостный детский голос с упрямым звоночком.
Обе в светлом, веселые, с городской бледностью, молодая женщина и девочка. Дикие жеребячьи челки упали на брови. И серый мужской костюм. Полнота еще достаточно свежа, не портит. Что-то грустное в черных с сизым отливом глазах. Из стены вывалился Лапоть. Принялся раздавать имена. Каждому досталось свое:
– Люба-Любаня! Красавица.
– Илья.
– А это наша Ларочка. Ларочка, девочка… Погоди, чего тебе?
И почтительно расстелив голос, наклонив голову, как некий подарок всем, может даже ими не заслуженный:
– Анна!
Люба-Любаня, вся подобранная и быстрая, на сильном гибком стебле, живот втянут, не гася улыбку, а наоборот, раздувая угольки, рассыпанные на губах, подошла и поцеловала Андрея. Легко, равнодушно. Два шага в сторону, изогнулась чуть и замерла. Любуйтесь. Радость встречи. Или встреча старых друзей. Как хотите.
– Ларочка, поцелуй тетю, тетя хорошая!
Ларочка, глаза недобрые, кожа прозрачная, так что видна под ней игра голубых жилок на висках, подскочила к Анне, подняла две тонких веточки – обнять, обхватить. Анна наклонилась к треугольному нежному личику. Цепкие руки и свеже-фруктовый поцелуй. Но детские губы присосались к щеке Анны, втянув кожу в себя. Анна вытерла сочно-мокрую щеку.
– Дядя Андрюша, а где моя кукла? – Острый посвист стрижа. Ларочка вытянулась на цыпочки перед книжным шкафом, пальцы побежали по стеклу. – А сказки где?
– Ларочка, погоди. Ларочка, сядь. Куклу мама забрала, – поспешно и смущенно глянув на Анну, проговорил Илья. Провел рукой по густым волосам с красивой проседью. Люба-Любаня рассмеялась чему-то своему, доброму и простому. Руку в бедро и опять замерла. Какие мы радостные, как умеем смеяться, сердечно, от души.
Андрей промолчал, стоя спиной к окну, и лицо его против света показалось Анне темным и настороженным. Она даже рассердилась немного: нечего сказать, хозяин, такие милые люди пришли, старые друзья, сразу видно.
– Андрюша, пока вы тут… я чай поставлю, – пропела Любаня. – Ой, Илюша, а цветы?
Тут Анна увидела в руках Ильи розы, мрачно-алые, в черноту. Анна хотела было взять розы, но Люба-Любаня ей не дала. Схватила розы, отскочила, замерла.
– Уколетесь! – и стала на миг девушкой с цветами и улыбкой.
Илья с робостью, в каком-то остолбенении завороженно смотрел на Анну, а рука протянута, как будто он еще держит цветы. Цветы с облегчением расправились в высокой вазе.
Ларочка сосала уколотый пальчик, а уколовшись, сразу стала капризной, и голос лимонно-кислый.
– Хочу куклу, дядя Андрюша, ну!
Илья притянул к себе Ларочку. Люба-Любаня что-то тонко напевала.
– Они здесь жили весной, когда Андрей уезжал. А у Любани ремонт, – небрежно, обращаясь так, ни к кому, в пустоту, зачем-то принялся объяснять Илья, уже не глядя на Анну.
– И кафель меняли. Импортный, – с гордостью просвистела Ларочка. – Полы циклевали.
– Кафель, кафель, полы, лак, – пела Люба-Любаня. – Занавески, ковер. Я чай поставлю. Не крутись, поправлю заколку, Ларочка. Смотри, Андрюша, на потолке трещина. В два счета зашпаклевать и закрасить. Ее раньше не было.
– Тебе-то что? – одернул ее Лапоть. – Не трещина – трещинка! И все-то ты видишь, чего не надо.
Тем временем Лапоть, как всегда, деловито и умело, достал из сумки хлеб, сыр, что-то нежное, жирное, розоватое, завернутое в промасленную бумагу, и, жмурясь от удовольствия, вкусно облизал пальцы.
– Кефирчик вам на ночь, – Лапоть вытянул из портфеля белую бутылку.
– В холодильник, – сказал Андрей.
– Вообще-то мы ненадолго, – беспокоясь и все поглядывая на Анну выпуклыми глазами, засуетился Илья.
– Ой, ты не знаешь, Андрюша, я вся в дерьме, – забавляясь и радуясь, болтала Люба-Любаня. – У меня с утра все звонки эти деловые. Валюша моя, ну, ты ее знаешь, мешок сережек привезла из Сингапура. А сейчас лето, живых людей вокруг – никого.
– А мне? – взвизгнула Ларочка. Она сидела под столом. Наклонила голову и маленькой рукой с красно-черным маникюром сердито щипала край юбки. – А мне сережки? Ты обещала.
– Подожди, Ларочка, скоро ушки проколем, я уже договорилась, такой дядя хороший, добрый и не больно ни чуточки… Пыль, пыль, колготки белые! – вдруг испуганно вскрикнула Люба-Любаня и выхватила Ларочку из-под стола.
Посыпались ярко-алые ногти. А… Ларочка как-то успела ощипать розу и налепила на каждый ноготь лепесток. Но тут легкое детское тельце перехватил Илья, а потом сгреб в охапку Лапоть, и опять Ларочка на время куда-то исчезла.
Замирая, в рюмки лился карий коньяк, и Анна, как всегда, подивилась ловкости и проворству Лаптя. Анне было так хорошо и ясно, как никогда. Ей понравилось, как легко, не глотая, запрокинув голову, выпила коньяк Люба-Любаня. Коньяк только тихо зашипел, не гася ее раскаленных губ. Анна оглянулась на Андрея. Ну, почему он все портит? В первый раз у них гости, а он сидит мрачный, будто недоволен чем-то.
– Андрюша, иди к нам! Кто со мной чокнется? – Анна чуть захмелела, улыбнулась ему, подзывая.
– Кольцо! Ах! – Люба-Любаня вдруг низко, как-то близоруко наклонилась к руке Анны. Но тут же выпрямилась, гибкая, с негасимой улыбкой. – Ну, Андрюша, ну, ты вообще! Поздравляю. Это же, ну, не знаю… Машина импортная, не меньше. Анна, вы на него влияете просто исключительно. – Она мельком, мимоходом взглянула на кольцо у себя на руке с маленьким, но острогорящим, как уголек, рубином.
– Вы машину водите? – зорко посмотрела Люба-Любаня.
– Да нет, – запнулась Анна.
– Андрюша вас научит. Меня он в один миг, сразу… И вас тоже…
«Да что с ним такое?» – с досадой подумала Анна.
Но тут Андрей повел плечами, улыбнулся, подошел к столу и сел в низкое кресло, спиной к свету.
– Раскраски мои и фломастеры! Видишь, где лежали, там и лежат, – с торжеством крикнула Ларочка.
– Рисуй, рисуй! Домик нарисуй и мамочку! – отозвалась издалека Люба-Любаня.
Илья все смотрел на Анну, смущался, но все смотрел. Не отрываясь, смаргивал и опять смотрел.
«Добрые глаза, – решила Анна, – преданные. Не то что Лапоть, славный какой. Нет, Лапоть тоже…»
Анна про себя поискала слово и нашла – «удобный».
– Мы с вами знакомы, не помните? – робко сказал Илья. – Ну, на защите вашего… – Он замялся, сконфуженно нахмурился, не договорил, умолк, вопросительно повел черносмородиновыми глазами на Андрея.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
