вопрос Петро пожал плечами:
— Сами без рук что ли? Подумаешь кашу или похлёбку сварить да портки постирать. Велика проблема!
— Так-то да, — согласился я. — Ладно, веди к Стёпке, подумаю, что можно сделать.
Сходу давать разрешения и обещания я не стал. Я не знаю тутошних порядков, поэтому лезть со своими распоряжениями пока не разберусь, точно не буду. Парню сочувствую, но пусть потерпит немного. А то одному разрешишь, и всем захочется. В результате можно разрушить всё. Так что, махать шашкой, не разобравшись, не лучший вариант в любом случае.
Ну да, у меня был моральный выбор. С одной стороны, этот завод и кристаллы приносили доход. А с другой — страдало живое существо. И проблемы Петра на этом фоне были совсем уж мелкими.
Был ещё один сдерживающий момент. Вот отпустим мы девятиуровневого зверя. А где гарантия, что он не пойдёт мстить людям?
Нет, эту проблему нужно было решать кардинально. И для начала нужно было во всём разобраться. И проблемы Петра это тоже касалось.
Мы подошли к одному из домов.
— Стёпка! Открывай! Барин приехал! — крикнул Петро, стукнув кулаком в дверь.
Дверь открылась, и вышел парнишка — тот самый, которому Добрыня Всеславович поручил выхаживать демонического волчонка.
Вышел, и замер на крыльце, с ужасом уставившись на Умку и Шилань.
— Как это? — только и смог спросить он. — Почему демонические волки тут?
— Глафиру барину покажи! — Петро толкнул парнишку в бок.
— А, да-да! Сейчас, — засуетился Стёпка, продолжая с опаской посматривать на демонических волков.
Посторонившись, он пропустил нас в дом. И когда, обгоняя нас, первыми в дом забежали Умка и Шилань, испуганно кинулся к печке. Там на полу, около тёплой стенки на шкуре серый волчонок-сосунок пытался встать на слабые ножки. А два огромных по сравнению со щенком демонических волка с интересом рассматривали его.
Умка по своему обыкновению улыбался во все клыки и махал хвостом. Шилань был сосредоточен и внимателен. Уши и того, и другого были повёрнуты вперёд и немного наклонены, что говорило о внимании и сосредоточенности.
Стёпка самоотверженно бросился между волками и щенком, закрывая его своим телом.
Умка удивлённо посмотрел на него, потом на меня, мол, что это за чудик? И попытался обойти Стёпку.
— Не тронь! — с отчаянием заорал парнишка.
— Они не тронут, — поспешил я успокоить Стёпку. — Это братья твоей Глафиры, те самые волчата, дети Машки.
Стёпка недоверчиво посмотрел на меня.
Мо Сянь тем временем прошёл к печке, легонько отодвинул Шилань и Стёпку и взял на руки щенка.
На лице у китайца были и счастье, и боль одновременно.
Стёпка не посмел ему ничего сказать, но отчаяние парня было таким большим, что я поспешил успокоить его.
— Мы не причиним вреда Глафире. Ты же Глафирой назвал её?
— Да, Глафирой, — ответил Стёпка, не сводя глаз с Мо Сяня.
А китаец сел, сложив ноги по-турецки, как в медитацию, ладони его были соединены и на ладонях лежал волчонок.
Шилань, а потом и Умка легли рядом с китайцем, показывая всем своим видом, что намерены охранять его.
Я понял, что китаец ушёл в медитацию и, приобняв за плечи Стёпку и Петра, сказал:
— Пойдёмте-ка на улицу, не будем мешать.
Стёпка с большой неохотой подчинился. В глазах его плескалось такое отчаяние, что если какая тревога за щенка у меня и была, то теперь она вся прошла. Этот парнишка не даст в обиду волчонка. Вот и хорошо!
— Щенок никуда не денется, не беспокойся, — сказал я ему. — Мо Сянь никогда не навредит дочери своей Емолань.
Стёпка вроде немного успокоился, и чтобы отвлечь его я попросил рассказать, как щенок чувствовал себя, когда мы уехали.
Но Стёпка вместо этого спросил:
— Это и правда её братья из одного помёта?
— Правда, — подтвердил я.
— А как получилось, что они так быстро выросли?
— Мо Сянь сказал, они почувствовали опасность и эволюционировали, — ответил я.
Стёпка задумался, а потом кивнул своим мыслям.
— Ну да, когда зверь ночью вылез из своей берлоги, Глашка тут же открыла глаза. Я видел этот момент! Мы с ней увидели друг друга! Это было круто!
Я понимал Стёпку — хорошо помнил, как впервые взглянул в глаза Умке.
Я хотел о многом расспросить парнишку, но приехал я сюда не за этим. А потому сказал:
— Пока Мо Сянь занят с волчонком, давайте посмотрим завод и рудник. Стёпка, сбегай, позови Егора Казимировича и Добрыню Всеславовича. Они в конторе.
Парнишка убежал, а мы с Петром отправились на завод.
В технологию обработки готовых кристаллов я даже вникать не стал — в каких там растворах их вымачивают, в каких печах обжигают и какими прессами сжимают. Раз такой процесс, значит, он такой. Я больше смотрел работает ли оборудование. И… искал следы крови зверя. Но в помещениях завода всё было не в крови, а в серебристой пыли.
Пыль кружилась в воздухе, поблескивала, попадая в солнечные лучи.
Мне в какой-то момент даже подумалось, что вот эта серебряная пыль и есть кровь девятиуровневого демонического зверя.
Чёрт, и Мо Сяня рядом нет, не спросишь.
Осмотрев станки и устройства, я поручил Егору Каземировичу и Добрыне Всеславовичу составить смету на ремонт и замену оборудования. А после попросил отвести в рудник.
Моё сердце стучало как бешеное, когда мы входили в пещеру.
Там не было ни мостков, ни крепежей на стенах, как это бывает в шахтах. Просто обычная пещера.
К ней вела тропа не просто натоптанная, а отполированная тысячью ног. Как будто в эту пещеру толпами ходят туристы.
Но я точно знал, что туристов тут нет. А есть рабочие, которые каждый день заходят туда.
Значит, полировали ступени много-много лет.
Многие годы страданий. Вот она — цена магических кристаллов.
Добрыня Всеславович остановился у входа и спросил у меня:
— Владимир Дмитриевич, вы точно хотите осмотреть рудник?
— А что? — поинтересовался я. — Есть какие-то проблемы?
— Никаких проблем! — заверил меня управляющий заводом и зажёг факел.
Егор Казимирович стоял, переминался, с тоской посматривая внутрь.
— Если не хотите, можете не ходить, — разрешил я, и Егор Казимирович облегчённо выдохнул.
Страха на его лице я не видел, и мне подумалось, что мой управляющий не хочет идти на рудник из-за рассказа Мо Сяня про девятиуровневого демонического зверя. Вполне возможно, что Егор
