Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Сегодня у британских судей нет никаких дискреционных полномочий[15] после признания подсудимого виновным в убийстве. После отмены смертной казни в 1965 году вместо петли палача было введено пожизненное лишение свободы, чтобы убедить общественность, что преступник легко не отделается. Убийца автоматически приговаривается к пожизненному заключению, и это значит, что после длительного пребывания в тюрьме он может быть освобожден только условно-досрочно. За ним будут следить и его могут вернуть в тюрьму, где он будет находиться до конца жизни. Как бы то ни было, судья всегда устанавливает минимальный срок. Это время убийца обязан провести в тюрьме в качестве наказания за совершенное преступление, прежде чем сможет подать ходатайство об условно-досрочном освобождении. Минимальный срок за убийство составляет 15 лет и может доходить до 30 или продолжительности всей оставшейся жизни, в зависимости от серьезности отягчающих обстоятельств. Срок увеличивается или сокращается в зависимости от отягчающих или смягчающих обстоятельств.
Харди признал себя виновным.
Убийство (тройное) – пожизненное заключение (тройное).
Позднее Харди приговорили к пожизненному лишению свободы без права на досрочное освобождение. В Великобритании таких заключенных было всего 70, но убийца был не последним преступником с таким приговором, которого я видел.
Эксперт, который опрашивал его перед судом (в отчете о расследовании он именуется «доктор К.»), тоже подтвердил, что для Харди усугубление диабета стало огромным ударом.
«Его горе, гнев и разочарование, вызванные импотенцией, нашли выражение в усилении садистской сексуальной активности… Я считаю, что преступление связано с садистскими наклонностями подсудимого, алкогольной интоксикацией и яростью по поводу половой дисфункции, вызванной диабетом», – сказал эксперт.
Я думаю, что это очень хороший вывод.
В это время встал вопрос о том, как и почему Харди выпустили из Психиатрической больницы святого Луки в ноябре. Оказалось, что наш подробный отчет об оценке риска лежал непрочитанным в почтовом отделе, однако заседание комиссии все равно состоялось. Нашей рекомендации о том, чтобы поставить полицию в известность через Межведомственное соглашение о защите общественности, разумеется, никто не последовал.
Оно тогда было в зачаточном состоянии, и его роль не была понятна. Психиатры всегда опасались делиться информацией с полицией. Позднее я принял участие в попытке изменить это, и наша судебно-медицинская служба первой начала работать совместно с правоохранительными органами. В 2002 году апелляционная комиссия позволила Харди вернуться домой. Ему предложили проживание под наблюдением, но он отказался, сказав, что это слишком строгая мера и что ему хочется большей свободы. Пациент мог сделать этот выбор, поскольку правовой механизм проживания под наблюдением не был утвержден до 2007 года. Харди приходил в психиатрическую больницу 27 декабря, чтобы забрать препараты, и персонал отметил, что он был стабилен. К тому времени, вероятно, обе его жертвы уже лежали мертвыми у него в квартире.
Прошло несколько месяцев, и местная комиссия начала заслушивать свидетельские показания. Три ее члена допросили свидетелей по делу Харди и затем составили отчет. Более чем через год, когда дело получило широкую огласку в СМИ, началось независимое расследование убийства. К счастью, мое имя никогда не упоминалось в прессе, хотя я выдаю себя прямо сейчас. Пять психиатров, включая меня, видели Харди в 2002 году, и еще несколько моих коллег встречались с ним до этого.
Как вы понимаете, расследование было дамокловым мечом у меня над головой: мне приходилось постоянно подавлять мысли о нем и продолжать работать. Я ставил под сомнение каждое решение, принятое мной в тот год, и в этом не было ничего удивительного. Это была та самая склонность избегать риска, которая всегда появляется после совершения пациентом убийства. Как судебным психиатрам нам приходится выполнять много грязной и сложной работы. И мы ежедневно стремимся избежать двух неприятных мест: коронерского суда, куда нас вызывают после повторного совершения больным серьезного преступления, и трибунала, где пересматриваются решения о лишении пациента свободы. Нас проклинают юристы, группы активистов и СМИ за то, что мы изолируем от общества и принудительно лечим людей. А профессиональные организации и независимые советы осуждают нас за то, что мы выпускаем больных на свободу, когда этого делать не стоило.
Полное общественное расследование должны были возглавить известный адвокат Роберт Робинсон, специалист по психическому здоровью, и два профессора психиатрии: Том Сенски и Тони Мейден, который в то время руководил новым отделением в Бродмуре, где проходили лечение пациенты с опасным и тяжелым расстройством личности. Я написал подробный отчет для Общества защиты медицинских работников, в котором был застрахован от врачебных ошибок. Мы провели целый день, готовясь к даче показаний вместе с адвокатами, которым поручили представлять судебно-медицинскую службу.
Солнечным днем летом 2004 года я сел в поезд метро и доехал до современного здания Национальной службы здравоохранения со стеклянным фасадом. Профессор Сенски и Роберт Робинсон задали мне вопросы обо всех аспектах дела, начиная с обследования пациента и постановки диагноза и заканчивая оценкой риска и разглашением информации. Не припоминаю точной формулировки заданных мне вопросов, но помню, как у меня возникло странное чувство дереализации[16], обычно сопровождающееся тревогой (или сильной усталостью после тяжелой ночной смены). В такие моменты кажется, будто пол наклоняется под ногами, вы на самом деле не находитесь в комнате и все это происходит с кем-то другим. Это состояние напоминает сон. Вероятно, я вернулся к реальности, когда профессор Сенски спросил: «Рассматривали ли вы возможность того, что он является сексуальным садистом и потенциальным серийным убийцей?»
«Нет, – ответил я. – Он явно был агрессивным извращенцем и женоненавистником, однако мы должны были основывать оценку на предположении о том, что смерть первой женщины произошла по естественным причинам. Его депрессия и биполярное расстройство были относительно слабыми, и он соглашался принимать лекарства и взаимодействовать с врачами. Короче говоря, его нельзя было изолировать от общества на основании закона “О психическом здоровье”».
К тому времени, конечно, стало известно об ошибочных результатах вскрытия Роуз Уайт. Когда выводы Фредди Патела были позднее пересмотрены Нэтом Кэри, более опытным и уважаемым судмедэкспертом, было отмечено, что первый специалист в отчете не принял во внимание место преступления. Кроме того, поскольку на затылке Роуз была кровь, мозг нужно было отправить на экспертизу к невропатологу. Впоследствии вероятной причиной смерти была признана асфиксия[17].
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
