— Представляешь, что я узнал, Рина?! — тут же воскликнул он. — Привет, пап, — добавил Аллен, увидев отца, сидящего за столом. — Так вот, самая верхняя точка Пирамиды — это принимающий антенный аппарат. И знаешь, откуда на него поступают сигналы?
Он запрыгнул на диван рядом со мной и с трепетным ожиданием уставился на меня своими огромными голубыми глазами, что были очень похожи на мои.
— С суши. Это логично, Аллен, — проговорила я.
— Да! То есть, нет! Ну, вернее, не только. Пап, а ты как думаешь? — повернулся он к отцу, который так и не притронулся к тарелке со смесью.
— С космических кораблей, — в один голос проговорили мы с отцом.
— Ага, представляешь? — Он снова направил свой восторженный взор на меня.
— Очень даже представляю, а как же иначе? — улыбнулась я и притянула младшего брата к себе, потрепав и без того лохматые каштановые волосы.
Он вырвался из моих рук с недовольным бурчанием и подбежал к столу.
— Я такой голодный. Чьё это? — спросил Аллен, указывая на тарелку. — Я это съем, — не дожидаясь нашего с отцом ответа, сказал брат, после чего ухватил ложку левой рукой и, даже не подумав сесть на стул, начал уплетать невкусную смесь за обе щеки.
— Научил бы и сестру свою так же питаться, — сказал отец, настроение которого явно изменилось в лучшую сторону после прихода Аллена.
Вообще-то, и у меня настроение сразу поднялось. Мой двенадцатилетний брат был одним из тех редких чудо-человечков, которые заряжали всех вокруг своим позитивом.
— А что такое? — спросил Аллен, не отрываясь от трапезы.
— Да вот, не ест ничего.
Брат вопросительно посмотрел на меня. Я слегка ему подмигнула, и он, сделав кивок, перевёл взгляд на отца, проговорив:
— Ей и не надо, а то растолстеет и точно никогда не найдёт себе парня.
— Аллен! — воскликнула я, подскочив с дивана.
Вот маленькая зараза. Сейчас ещё отец подумает, что я из-за этого не ем.
В тот же момент послышался короткий сигнал, и надпись на экране транслятора сменилась картинкой.
— О, новости, — встрепенулся брат, отставляя пустую тарелку в сторону и усаживаясь наконец-таки на стул.
Отец пропустил последние слова сына мимо ушей и, облокотившись на спинку стула, сказал мне:
— Надеюсь, это была шутка насчёт парня.
— Ну конечно, пап, — поговорила я, подходя к столу.
— Ладно, — поверил он на слово и спросил: — Посмотришь новости?
— Нет, у меня ещё много заданий, — я ухватила со стола тарелку и, пройдя к кухонной стойке, убрала её в очистительный отсек. — Расскажешь, если будет что-то интересное.
— Я расскажу, — вставил брат, пробарабанив ладонями по столу.
Я направилась в свою комнату и, проходя мимо Аллена, снова взъерошила ему волосы. На этот раз он не попытался увернуться, а лишь недовольно буркнул, не отрывая взгляда от экрана:
— Я тебе отомщу.
Я тоже посмотрела на транслятор, где главный вещатель сообщал о всех новостях минувшего дня. Картинка сменилась, и на ней появились семь глав города, которые сидели за длинным стеклянным столом и вели какую-то беседу. Среди них я сразу разглядела Саймона Фрайса — отца моего «нового знакомого». Не знаю, почему взгляд пал именно на него.
Экран вышел из моего поля зрения, так как я перешла в коридорчик, ведущий к спальням. Когда я подступила к своей комнате, дверь бесшумно отъехала в сторону, впуская меня в небольшую, но уютную обитель. Не успела дверь спальни закрыться, как по нашему квартирному отсеку пронёсся звонок, известивший о том, что к нам пожаловали гости.
— Иди к себе, Аллен, — расслышала я приглушённый голос папы за стеной.
По всей видимости, пришли к отцу, и, скорее всего, это были его коллеги по работе, ведь только в таких случаях он отправлял нас с братом по своим комнатам.
Я устало плюхнулась на кровать и уже хотела расслабиться, как кто-то забарабанил по двери в мою комнату с наружной стороны.
— Аллен, твоя комната дальше, — попыталась я спровадить брата, чтобы спокойно насладиться тишиной и одиночеством.
Очередные стуки в дверь дали понять, что у меня этого не выйдет.
— Глорен, открой дверь, — со вздохом проговорила я.
— Да, мисс, — не смел ослушаться меня компьютер.
Проход практически бесшумно открылся, и в комнату влетел Аллен. Он подскочил к моему рабочему столику, схватил с него какой-то предмет и поспешил подставить его между стеной и дверью, чтобы последняя не смогла плотно закрыться. Он довольно часто делал что-то необъяснимое, поэтому я молча и уже без особого удивления наблюдала за его действиями.
— Подслушивать нехорошо, — наставительно проговорила я, когда догадалась, что́ задумал брат.
— Вот и не слушай, — отмахнулся он, прикладывая ухо к узкому пространству в дверном проёме.
Я правда не хотела подслушивать беседу отца с его коллегами, но не зря же Аллен выбрал именно мою спальню — она располагалась ближе всего к залу, поэтому слышимость из главной комнаты была хорошая.
— …и команда уже занялась поисками локализации утечки, — расслышала я приглушённые слова одного из коллег отца, когда мы с Алленом оба замолчали.
— Есть вероятность того, что неправильно были рассчитаны объёмы поступившей загрязнённой и очищенной воды? — спросил мой папа, голос которого звучал суровее обычного.
— Всё было не раз перепроверено, поэтому ошибку в расчётах уже исключили, — послышался второй незнакомый голос.
В этот момент Аллен повернул голову в мою сторону и бросил на меня ошеломлённый взгляд. Могу поспорить, на моём лице читались примерно те же эмоции, ведь стоило мне услышать что-то о проблемах или поломках в функциональном устройстве Пирамиды, как у меня начинали трястись коленки.
— Закрой дверь, Аллен, я не хочу…
— Тс-с-с, — шикнул на меня брат, приложив указательный палец к губам.
— Я связался с секретарём глав города, — вновь послышался голос отца, — беседа с ним состоится через час.
— Все отчёты подготовлены, — ответил один из гостей, — как только станет известно что-то ещё, мы тут же доложим.
На этом моё терпение вконец иссякло. Поднявшись с кровати, я прошла к двери и, толкнув Аллена в сторону, убрала предмет, сдерживающий дверь. Та плотно закрылась, поэтому недовольства брата, которые он немедленно поспешил выразить, никто не услышал.
— Молчи, Аллен, это не для наших ушей, — попыталась я его утихомирить.
— Какая разница? — парировал он. — Как будто кому-то хуже оттого, что мы знаем.
— Если отец отправил нас по комнатам, значит, он не хочет, чтобы мы знали. А захочет — сам скажет.
